Дэйв Макара - Попаданы

Круги по воде имеют свойство расширятся, хоть и сглаживаясь с расстоянием и временем. Изменения всё равно будут, осталось только понять, какие именно и не пора ли мне бросать всё и возвращаться, вопя благим матом "Волки"!

Здравый смысл предпочитал помалкивать, как всегда он это делал в сложных случаях, а интуиция махнула рукой и предложила не заморачиваться: Волне Возмущений до Земли добираться пару световых лет, а службы колонизации и карантина приучены вертеть головой во все стороны, ожидая подвоха.

Отключив экран, я почесал ухо и сделал то, что делает любой нормальный человек, когда его душа чиста, глаза слипаются и слово "надо" не висит дамокловым мечом.

Лёг спать.

Перед тем как уснуть, успел хохотнуть, про себя, что, по закону жанра, либо обнаружу в постели притаившегося "зайца", точнее — "зайчиху", конечно же; либо поспать мне не дадут, торжественно напав и выдернув и из прыжка, и из сладкого сна.

"Выдернуть" корабль из прыжка пока ещё ни у кого не получалось — лишь не дать уйти в прыжок.

А насчёт "зайчихи"…

Ага, Йари очень любит соперниц! Особенно живых и горячих! Ну, я хотел сказать мягких и живых! Уж скорее я обнаружу в постели живого ужа или ежа, чем прокравшуюся на борт девушку.

Мне снился старый сон, повторяющийся каждый год, без изменений и вариаций, знакомый и родной моему сердцу.

Сон-сказка, сон-мечта, сон-чудо…

Сон, что когда-нибудь станет реальностью для живущих разумных.

Сон-предсказание.

В небе над моей головой, в угольно-чёрном небе летней степи, рассыпался целый ворох золотых, серебряных, жемчужных и бирюзовых звёзд. Они мигали, мерцали в нагретом воздухе и гипнотизировали, вытягивая моё сознание из такого удобного и мягкого тела, растянувшегося на старой и драной раскладушке, закинув руку за голову.

Вот, словно невидимый хлебороб, зачерпнул золотые зёрна и широко раскинул их по пологой дуге. За семенами потянулись длинные хвосты и звёзды стали зелёными и красными, сапфирово-синими. Мир закружился и чёрный небосвод стал серебристым, разделённым по центру золотым веретеном, на которое наматывается ровная нить, полная искрящихся звезд…

Жаль, что никогда я не видел, что находится "над" и "под" этим веретеном.

Мне кажется, что низ веретена уходит так далеко вглубь всего бесконечного пространства, что нить будет заполнять веретено бесконечно долго, миллиарды и миллиарды лет, пока неведомая мне прядильщица не решит, что веретено полнёхонько, и, взмахнув страшными, чёрными ножницами, отрежет нить и уберёт веретено в уголок или отдаст его швее и золотая нить станет бесконечно длинным причудливым узором на детской сорочке…

Это мои желания и страхи.

Я твёрдо знаю, что придёт время, и я увижу сон весь, без купюр, лакун или собственных идей.

Сон будет прекрасен, полон чудес и таинств.

И пусть я буду лишь бесплотным духом, что смотрит на всё со стороны, жалким наблюдателем, но… Я буду чувствовать это чудо всеми своими спящими органами чувств!

…В прыжке, подобном тому, что я ушёл вместе с Йари, есть только две опасности: скука и плохой напарник.

С моей Йари никогда не соскучишься, ибо эта дамочка слишком близко к моему собственному сердцу и умудряется чувствовать и понимать все окружающее, не хуже меня.

Ну а самое лучшее средство от скуки — Творчество!

Вышивка мне никогда не давалась, лепка и рисование — совершенно не для моих ограниченных мозгов. Вот и остается моделирование.

Эпоху танков и самолетов я уже давно прошёл, так что с радостью взялся за крепости.

В общем, всё как в том старом советском анекдоте: "если бы я не знал, что рыбалка успокаивает нервы — давно бы её бросил, к такой-то матери!"

Не получались у меня крепости.

Ни из бумаги, ни из тонкого пластика, ни, даже из подобия пластилина. Всё выходило вкривь и вкось, словно злонамеренные гномики, стоило мне отвернуться, изменяли размеры, прятали только что вырезанные части и норовили сбросить под ноги мелкие детали, как назло вырезанные мной в единственном экземпляре.

Выбросив в открытый космос недоделанный замок короля Артура, по крайней мере, я его именно так представлял, проводил его взглядом и помахал на прощание ручкой — пластик крепкий, так что пару столетий моё творение покрутится, а потом либо его найдут, либо на него наткнутся.

Если найдут — посмеются. Если наткнутся… Боюсь вертеться мне, как вентилятору!

Рассматривая уплывающий замок, любовался его стройными башнями и ажурными мостками, перекинутыми на высоте нескольких этажей, от башни к башне.