Тим Вернер - Мы, монстры. Книга 3 - Зверь [СИ]

“…после погребения…” — подумал Рэй хором с Дэшоном. Он знал традиции, он всегда чтил традиции, но так не хотелось подниматься, открывать глаза, дышать. Хотелось обратно в серый сон.

Там было не больно.

И кажется, там он никому ничего не был должен.

— Коронацию нужно провести как можно скорее. Даару нужен наконец король!

Рэй все-таки открыл глаза.

Дэшон сидел рядом, смотрел в глаза пристально, холодно.

Губы пересохли, дышать было больно, и вместо голоса снова прозвучал невнятный хриплый шепот:

— Ты злишься?

— Конечно, злюсь! — процедил Дэшон. — Ты чуть не помер! Ты у меня один остался и чуть не помер! Больше не буду нянчиться с тобой, понял, будущее величество? Корону в зубы — и вперед! А я на пенсию уйду!

— Мне жаль, — прошептал Рэй, продолжая сверлить Дэшона взглядом.

Не на то старик злился. Совсем не на то.

— Я пытался его удержать, — Рэй попробовал говорить громче, но голос срывался, и боль была теперь не только в груди — в горле тоже. Растекалась по телу, просачивалась внутрь. — Йена. Я пытался…

— Знаю, — перебил Дэшон. — Ты сделал все, что мог, Каарэй. Ты всегда делал, что мог.

“Но этого недостаточно, — подумал Рэй. — Давай, старик, договаривай”.

Дэшон договорил, но сказал другое:

— Потом расскажешь, что там случилось. Не трать на это силы сейчас. Тебе нужны силы. Даару нужно, чтобы ты был сильным.

“Да что ему станется, твоему Даару! — подумал Рэй. — В горах уже нет никого! И не сунется никто еще долгое время. Йен постарался! Всё сделал за меня! А мне — что теперь делать?!”

Но не сказал ничего. Закрыл глаза.

Он знал ответ. Как обычно. Как всегда.

Делать всё, что может.

Других вариантов у него в общем-то нет.

***

В Северном порту не изменилось ничего.

Всё так же людно, чуть менее шумно в сравнении с крикливыми южными портами — словно холод приглушает голоса. Да и вообще — на севере всегда народ более молчалив, они же, черт их дери, суровые северяне, они делают — не говорят.

Йен только другой.

Впрочем, последний свой шаг он тоже сделал без лишних обсуждений.

“Последний ли?” — подумал Нивен, шагая вдоль кромки воды, которая сегодня была темной — Ирхан словно истратил вчера все силы, и сегодня почти не показывался из-за тяжелых темных туч. Ну а чего ему показываться? На Йена-то больше светить не надо…

“Такие не умирают, — думал Нивен, то и дело бросая взгляды на накатывающие на берег волны, будто ждал, что очередная волна вынесет Йена на берег. — Такие не умирают — тому доказательство голоса внутри…”

И тут же задумался: это он только что подумал?

Он сам?

Или писклявая Эйра снова шептала на ухо?

Она то и дело лезла в голову, настойчиво требуя: спаси его, спаси, спаси…

“Спасти кого?” — спрашивал у нее Нивен. Ух’эр четко сказал: Йен больше нет, нигде нет.

Кому из них верить, если все древние боги врут, как дышат?

Этого Нивен не знал. Но уже умел делать то, что правильно: поступать вопреки. На Лаэфе натренировался. И теперь, зачуяв голос кого-нибудь из них в себе, тут же делал наоборот.

Что до Йена…

Это в конце концов, его решение, и он слишком настойчиво стремился к тому, чтобы воплотить его в жизнь. Предпочел уйти, пока не превратился в монстра. Даже если он существует сейчас где-либо, в какой-либо форме, если Нивен попытается вернуть его, спасти, как наивно надеется Эйра, — что именно он спасет? Кого вернет?

И — как?

Откуда?

— А ты подумай, — мягко шепнула в голове Эйра, и теперь Нивен точно услышал: это она.

— Он не умеет, — раздраженно отозвался Лаэф.

“Умолкните… — устало подумал в ответ им. — Хватит! Хватит, хватит…”

И не заметил человека, идущего навстречу. Потому толкнул плечом.

Человек, огромный, грозный и бородатый, развернулся так круто, что с его широких плеч чуть было не соскользнула небрежно наброшенная меховая накидка, а темные глаза вспыхнули в предвкушении — человек явно жаждал драки.

Нивен развернулся ему навстречу. Громыхнул вдали гром, и Нивен понял: сейчас он убьет. Он вдохнул на развороте, а на выдохе — убьет. Иначе он не выдохнет. Задохнется. Убить будет легко, быстро, у мужика кинжал на поясе, идиот повесил его так, что хватай и втыкай. И кровь прольется, теплая, сладкая…

Нивен улыбнулся. Рука дернулась к капюшону — он хотел, чтобы человек перед смертью видел его глаза. Которые — он знал — светятся сейчас ослепительно-белым.

Впрочем, нет.

Не он этого хотел.

Нивен медленно, через силу, выдохнул и опустил руку.