Тим Вернер: Шкаф

- Это всего лишь шкаф, - раздраженно говорил отец. - Там никого нет. И под кроватью никого нет. А тебе, значит, мало сегодня нагрузок дали, раз есть время всякий бред по ночам выдумывать.

- Он скрипит, - упрямо бубнил Даг, обхватив подушку и глядя не на отца - в щель, в приоткрытую дверь шкафа, откуда каждую ночь веяло потусторонним холодом, где тьма казалась еще более густой, плотной, и если сунешь туда руку - оторвет. Или затащит внутрь, и уже там разорвет на кусочки.

Хотя кто в своем уме будет совать туда руку? Кто в своем уме вообще будет ставить у кровати старый скрипучий шкаф?

Который каждую ночь делает одно и то же. Ровно в полночь. Плюс-минус полчаса. Раздается душераздирающий скрип, дверца приоткрывается и замирает. И Даг вжимается в спинку кровати, обхватывая подушку, которая неожиданно становится теплой, почти живой. Настоящей - вещью из этого мира, которой он, как щитом, закрывается от мира потустороннего.

- Проверь, - просил Даг, бросая на отца короткий взгляд - надолго он боялся отрываться от шкафа, чтоб не пропустить: вдруг какая-нибудь особо плотная тень скользнет из щели на пол, юркнет змеей мимо папиных ног и затаится под кроватью? Конечно, под кроватью у него и без того теней хватало. Но те не так пугали - они казались Дагу двухмерными: живут себе на полу, никого не трогают, и смогут схватить за ногу, только если будешь настолько глуп, что решишь среди ночи слезть с кровати.

А вот эта, из шкафа, она была совсем другой.

Как будто разумной. И сильной. И наверное, очень холодной.

- Если я проверю, - наставительно говорил отец, - то подыграю твоему больному воображению. И оно разыграется еще сильнее. Потому сделаем так.

И решительно хлопал дверью шкафа, отрезая тени от мира живых, Дага - от его страхов, запирая кошмары внутри. Когда отец выходил, Даг быстро, на цыпочках, подбегал к шкафу и подпирал его стулом.

Наутро нередко шкаф вновь оказывался открытым.

Законы физики на шкафного монстра не действовали. Но все же были законы, которым он подчинялся, и Даг смог понять их. Точнее - один-единственный закон, который, как считал Даг, стал залогом его выживания по ночам. Закон выглядел примерно так: когда он спит и не видит монстра, тот не причинит вреда. Из шкафа выползти может, на кровать взобраться, забросить черные щупальца, обвить ими шею, зависнуть в воздухе и дышать замогильным холодом Дагу в лицо - может. Но причинить вред - никак.

Каждый вечер оставалось самое трудное - уснуть. До того, как стул начнет отодвигаться.

***

- Это всего лишь шкаф, - презрительно бросил Даг в трубку, неосознанно повторяя давно забытую реплику отца в тон, - неужели так трудно найти человека, который приедет и установит чертов шкаф?

- Там уникальный дизайн, - напомнил Пит, - по твоему же проекту. Детали должны изготовить, потом уже - устанавливать.

- Так пусть готовят! - рявкнул Даг и бросил трубку. Честное слово, как будто они сначала деревья должны вырастить, из которых потом доски клепать.

Даг сел в кресло, откинулся назад и потер лоб. Последняя неделя была очень напряженной. Слишком, даже для него. Еще и хренов переезд, и все в этой квартире - не так, как он привык. А так, как он привык, пытается отсудить прошмандовка Лила, и живет в его апартаментах прошмандовка Лила, и пьет его вискарь из его бара. Застукала с бабой - делов-то. Ан нет. Вещи - из дома. Дага - следом за ними. Совместно нажитое имущество, несмотря на то, что наживал Даг, а она только жопой на вечеринках крутила, пока в руках у нее. И адвокаты советуют не давить, не скандалить, в дом не лезть.

И теперь он сидит в этой огромной пустой квартире со свалкой из коробок в одной комнате, кроватью - в другой, тремя бутылками крепкого алкоголя - в кухне.

Прекрасное начало выходных.

И чертово солнце, как назло, фигачит в окна даже сквозь закрытые жалюзи.

Даг, не глядя, нащупал под креслом полупустую бутылку, сделал глоток, скривился, опустил руку и бутылку уже не поставил - уронил. Отвернулся от навязчивого света и закрыл глаза.

Хотелось не спать, хотелось забыться. Хотя бы ненадолго.

***

И очень не хотелось просыпаться, подниматься и открывать дверь. Но визитер был настойчив, и подниматься пришлось. Даг медленно встал на ноги, потом - осторожно, чтобы похмельная боль не ударила в виски, опустился на колено, вынул из-под кресла пистолет. Вспомнил, как отец учил его стрелять. Вспомнил, как отец не раз напоминал: только трезвым, Даг. Бери оружие в руки только по трезвяку. Но сейчас был не тот период в жизни, когда стоило вспоминать о наставлениях отца. Впрочем, о наставлениях отца можно было вообще не вспоминать.