Ольга Громыко - Киборг и его лесник

Прошло семнадцать лет, а Женька до сих пор помнил тот свой детский восторг. И даже сейчас, топая по утреннему лесу, ловил его отголоски.

Папоротник еще не созрел, свисающие с изнанки листьев спорангии были зелеными, кислыми и маслянистыми. Женька не удержался, сорвал несколько штук (бабушка пугала, что они могут прорасти в желудке, но это только если с ним и так проблемы) и закинул в рот. Есть по-прежнему не хотелось, зато тошноту они прогнали окончательно.

Лесник дошел до старой вырубки, за два года по пояс заросшей березовым самосевом, потом до новой и убедился, что лесопильный комбайн не залез за границы отмеренной подрядчикам делянки. Ну, лишь в самом углу, буквально на пару метров, оператор плохо радиус поворота рассчитал. Цепляться к ерунде и составлять акт Женька не стал, хотя мог бы срубить на этом неплохие откупные. Перебросился парой слов с прорабом, выслушал скомканные извинения, кивнул и поскорее ушел с вырубки.

Леса Женьке было жалко, комбайн выедал его вместе с корнями, оставляя за собой красноватую перепаханную полосу, густо усыпанную щепой, листьями и веточками. Страшно представить, сколько мелкой живности погибло вместе со своими гнездами! Понятно, что это возобновляемый ресурс, через двадцать лет здесь поднимутся новые деревья… И все равно жалко, ведь это будут другие деревья.

Женька пробирался сквозь чащу, пока адский грохот лесокосилки не превратился в далекий, ровный гул. На какой-то момент показалось, что заблудился (смешно!), потом сориентировался по подрытой грибами березе и уверенно свернул вправо. Там балка с кабаньей тропой, с виду наглухо заросшая кустарником, в нее даже бабки-гриболовки не суются, но если знать лазейку, то можно пройти по ровному, утоптанному дну больше километра.

Спустившись в балку, Женька принялся громко насвистывать, сообщая вепрям о своем визите. Не хотелось бы застать их врасплох, хотя по деревьям лесник лазил умело, быстро, а батарея станнера заряжена на две трети. Мощные, стремительные и агрессивные, дикие свиньи никогда не нападали на людей первыми — Женька уйму раз натыкался на свежие, еще земля не остыла, лежки, при этом животные с них словно испарились, беззвучно удрав от человека.

Дно балки было изрыто кабаньими копытами и рылами, однако лесник сразу понял, что стадо проходило здесь давно, вчера или даже позавчера, в сухую погоду след долго держится. Женьку это разочаровало. Он любил представлять, что совсем рядом, может, вон затем кустом, затаилось большое, опасное животное, провожающее его взглядом. Словно идешь по чужой планете, вроде и с миром, но нужно быть крайне внимательным, чтобы его не нарушить.

Свистеть, впрочем, лесник не перестал. Если свежих следов нет с этого конца балки, совсем не факт, что их нет с другого!

Женька поднырнул под поваленный ствол, ухватился за торчащую ветку, чтобы помогла выпрямиться, но в последний момент заметил краем глаза кое-что странное и чуть не навернулся, раньше времени разжав пальцы.

След. Вот только не кабаний.

Лесник поставил берец рядом, покачал с боку на бок, глубже впечатывая в землю. М-да, тут явно не бабка ходила… Размер один в один с Женькиным, но узор протектора совсем другой. Человек прошел здесь уже после кабанов, не меньше шести-восьми часов назад.

«Чертов браконьер!» — екнуло в груди. Ощущение было такое же мерзкое, словно вернулся домой и обнаружил этот след на полу за порогом. Раньше о тропе в балке знали только кабаны и лесник, какая сволочь сюда вперлась и что ей надо?!

Дальнейшее расследование показало, что сволочь прошла до дна балки по стволу, местами ссадив на нем лишайник и кору, а как попала на ствол — непонятно, повторить ее маршрут Женька не смог, уперся в непролазные, нетронутые кусты. С флайера она спрыгнуть тоже не могла, он бы сюда не подлетел.

Временно отложив вопрос «откуда?», Женька занялся выяснением — «куда?». Чужак двигался широким размеренным шагом, даже, похоже, бежал, носки пропечатались сильнее пяток. Нет, это точно не грибник и не заблудившийся турист! Он точно знал, куда залез и что ему здесь надо. Даже возле перешейка из двух почти сомкнувшихся кустов не притормозил, просто развернул корпус и проскочил между ними боком. Паук, успевший заплести щель ловчей сетью, уставился на Женьку с пророческой ненавистью — в следующий момент труд его бессонной ночи снова безжалостно разорвали.

За кустами балка расширялась, но ее перегораживала продолговатая куча словно бы из грязных снежков или огромных зерен попкорна.