Николай Инодин - Замочить Того, стирать без отжима [СИ]

— Стесняюсь спросить, это вы что делаете? — не выдержал Николай, дождавшись окончания очередного цикла.

— Познаю тщетность и суету человеческих надежд, — хмуро ответил индивидуум, но потом встрепенулся и предложил. — Впрочем, окажите честь и присаживайтесь. Садиться не предлагаю, не прокурор я.

Осторожно опустив кружки на стол, Николай присел и с хрустом потянулся.

— Устали? — поинтересовался сосед, добив несчастную сигарету в пепельнице.

— Маленько есть. Николай, из Минска, в командировке здесь, — представился белорус.

— Александр, — протянул руку хозяин столика. — Как есмь, москвич в первом поколении, работаю на "Мосфильме". Высвечиваю, так сказать, язвы и пороки современного российского кинопроизводства.

— Бухгалтер-ревизор, что ли? — не понял Николай.

— Ну что вы, — снисходительно усмехнулся киношник. — Разве в их бухгалтерии живой человек сможет разобраться? Бухгалтерия – это вообще чёрная магия, а расход денег на съемки без поллитры понять в принципе невозможно. Вы, кстати, никогда не задумывались, что вызвать врага человеческого очень просто? Попробуйте посчитать свою зарплату, особенно раздел "удержано" и — вуаля... Никаких пентаграмм и прочих изысков. Вообще-то имя Тёмного Властелина всей галактики и окрестностей давно известно, достаточно вспомнить, как зовут вашего главбуха.

— Совершенно с вами согласен. — Николай отдул пену от края кружки и сделал первый глоток. — Так чем, вы сказали, занимаетесь?

— Осветители мы, — поскучнел Александр и сделал попытку отхлебнуть из внезапно опустевшей кружки.

— Тогда я — работник сельского хозяйства — присоединилась к разговору женщина в чёрной кожаной куртке, поправляя повязанную на шею красную косынку, — Сею разумное, доброе, вечное во всё более неблагоприятных погодных условиях. Засуха мозгов, падеж инструкций — и всё, как назло, не мимо головы. А что урожай с каждым годом всё скуднее — так по отчетам оно не заметно, да и на экспорт, один фиг, остается, — с погрустневшим видом настороженно огляделась по сторонам.

— Как я понимаю, молочные коктейли тут не подают. Ошибочка, однако. Я, видите ли, перед этим в кафе-мороженое заходила. Мороженого нет, зато отморозков — половина кафе, из коктейлей — одна "Кровавая Мэри", а у меня от всего английского, прошу прощения, только тоска и изжога. Спрашиваете, с чего я взяла насчет отморозки? А вы бы что подумали? Сидят форменные Аватары, синие и аж светятся. И благородную "беленькую" жигулевским запивают. Грустно, да, — дама с видом застенчивого экспроприатора выдвинула стул и деликатно примостилась на краешек.

— Если в кафе-мороженом такой ассортимент, где прикажете искать молочный коктейль? Правильно, в баре. Однако ж в этом Вавилоне не действует никакая логика, даже вывернутая мехом внутрь, — тоскливо пошарила взглядом по меню и его окрестностям и тоном эстета, которому по всем телеканалам крутят "Лебединое озеро", выдохнула: — Ладно, уговорили, пусть будет "Куба либре".

И только тут спохватилась:

— Ой, я, кажется, не представилась, — на минуту задумалась и, уже глядясь, как в озера синие, в аналогичного оттенка жидкость, почему-то в пивном бокале, то ли назвалась, то ли призналась: — Леся. Просто Леся.

Компания, как говорится, срослась. Беседа потекла, разливаясь, завиваясь омутами философских отклонений и брызгая пеной на перекатах прений. Как чаще всего и бывает, с частностей и мелочей жизни разговор свернул к высоким материям, в частности к истории государства российского и почившего не так уж давно СССР. Николай, будучи в стране пребывания явлением временным, больше слушал, поддерживая то одного, то другую, отхлёбывал из бокала, пощипывая жестоко убитую воблу. Сидели хорошо, но время, увы, течёт, а пиво заканчивается. Чем дальше, тем яснее становилось, что подпорченный к пятидесяти годам желудок работать на пиве и солёной рыбе откажется, а больше ничего безусловно съедобного в пределах досягаемости не наблюдалось.

— Извините, коллеги, — развёл руками Николай, — Вынужден вас покинуть.

— Было приятно познакомиться. — Заправила под косынку выбившийся локон учительница.

— И суета бытия разлучила их столь же стремительно, как соединила, — философично отреагировал осветитель.

В силу возраста, образования и общественного положения ни гамбургер, ни запечённая в тесте сосиска под пиво на грязном столике у ларька Николая не привлекают. Белая скатерть, чистые столовые приборы и чего греха таить — небольшой графинчик с бесцветной жидкостью, которая так уютно скатывается по пищеводу, готовя желудок к порции густой горячей солянки. Потом подойдёт очередь стыдливо зарумянившейся отбивной с хрустящей картошечкой, а селёдочка с лучком, а маринованные огурчики — как можно всё это принять вовнутрь, не предварив некоторым количеством холодненькой водочки? Не пьянства ради, но традиции для.