Сергей Антонов - Врата испуганного Бога

Труба, подумал Дон. Шопен, ваш выход!

Что-то прилетело из глубины зала и больно ударило Дона в плечо. Дон скосил глаза на предмет и не поверил. Черт, нет времени! Пусть это мираж, дым, фикция, все, что угодно, но хоть раз из него выстрелить можно?

Можно.

Это был флинт.

Солидный, массивный, вороненый армейский флинт “бейджин” крупного калибра, как раз достаточного для того, чтобы сбить влет бейджинского дракона. Заряды флинтей этого класса обладали способностью сначала проникать в тело объекта, проламывая почти любую защиту, а потом взрываться внутри с мощностью полукилограмма тротила.

Вы изволили поломати мою гитару и мерзко вести себя со мной в присутствии третьих лиц, крабья морда, и вы имеете быть жестоко наказаны, хитиновые штанишки!

Маллиган подхватил оружие с пола, поднялся на колени и щелкнул предохранителем:

– Стой, ублюдок! Я не хочу…

Но крабоцыган прыгнул не дослушав.

Маллиган надавил легкую гашетку.

В центре грудной клетки крабоцыгана возникла аккуратная дыра с ровными краями. Из нее хлестнула толстая струя слизи, перемешанной с волокнами мышц, панцирь монстра на лету лопнул и развалился на куски. От грохота взрыва у Маллигана заложило уши.

– Стоять! – скомандовал он, поворачивая ствол в сторону троих приближающихся членистоногих цыган. – Всем лечь!

Все остановились. Все легли. Слегка помедлив, но тем не менее, с оперативностью, достаточной для того, чтобы взбешенный Мбык не открыл огня. Подогнули, как заиньки, под себя суставчатые ноги. Ослушаться было бы безумием, ибо, чем наглядней пример, тем меньше хочется ему следовать.

Ну вот, тоскливо подумал Маллиган, покачивая флинтом, а что теперь? Катарсизатор? Или расстрел из флинта? Богатый вечерок. Теперь, не раньше, а именно теперь подъедут менты. И никак не позже. Ему показалось, что слышит он уже гласом ангельским вой сирены.

– Сваливай, браток, – посоветовал ему чей-то доброжелательный голос из-под ближайшего стола. – Копы вот-вот подъедут. Мы тебя не сдадим.

– Вы-то не сдадите, – обреченно сказал Дон. – А эти?

Он не знал, каким образом краб может скорчить мстительную рожу, но ему отчетливо показалось, что троих оставшихся в живых цыган обуревали эмоции именно этого порядка.

– Вот поэтому и сваливай, – в голосе проскользнула нотка сомнения, сменившаяся вдруг угрожающей интонацией, – а этих мы попробуем убедить. Они здесь чужие… Вы же здесь чужие, так?

Крабы посовещались.

– Мы везде чужие, – ответил один совершенно без акцента. – У цыган нет родины.

– Сейчас плакать буду, – издевательски произнес голос из-под стола. – Вы уже все поняли? Или за город съездим?

– Мы никуда не поедем! Мы не стукачи, – огрызнулся цыган, – будем молчать. Пусть уходит. Честный поединок.

– Давай, браток. Копы все равно раскопают, кто шлепнул ублюдка, но у тебя будет дельта по времени. Лучше вали с Дублина вообще. Хотя жаль, конечно… Поешь хорошо, зараза. А песня – класс, ты не думай.

– Спасибо, – прочувствованно сказал Дон, затолкал флинт за пазуху сверкающей рубахи и выпятился из бара через заднюю дверь мимо молчаливого Мака; выпятился, не представляя себе ни одного своего дальнейшего действия.

В переулке, разделяющем массивный цоколь АУ ГКМ и “Третьего Поросенка” было совсем темно. Тускло мерцал бактерицидный плафон над дверью, предназначенный, скорее, для того, чтобы обозначить вход, а не затем, чтобы осветить три неровных ступеньки ведущих вниз.

Большой ирландец Дон “Мбык” Маллиган, только что начавший новую жизнь, прислонился спиной к металлическому косяку и несколько раз глубоко вдохнул носом. Боль в лодыжках почти прошла, зато дико разболелась голова – в точке между бровями. Денег нет, подумал он. То-есть есть – около куска, но это все равно, что и нет. Попел, трах-тарарах, фолксингер тарараханный!.. А домой идти – так легче сразу в околоток с повинной. Или при свидетелях покончить жизнь самоубийством… Выбраться из системы зайцем – нереально. Разве что на транспортнике? Нет, верная смерть. Сейчас половина этих развалин не герметизируется. Остаться тоже нельзя. Мужик из-под стола прав – в Дублине все равно найдут. Меня-то! Думай, идиот, думай, а то тебя убьют! Стоп. А чего я стою-то? Я ж в бегах! Бежать надо!

Дон медленно пошел по ступенькам вниз. Раз – ступенька, два – ступенька… Спета песенка…

Дверь за его спиной открылась и раздался свистящий шепот:

– Бык! Дон! Подожди, слышишь? Стой!