Сергей Антонов: Врата испуганного Бога

Ибо был не очень глуп. Так только… туповат.

Выкурив сигарету, Дон подумал. Что неплохо бы еще одну выкурить – под эль. И он знал, о чем думать, ибо старался этим заниматься нечасто и всегда вовремя. Далее следовал ежевечерний ритуал с участием бармена Мака О.Брайена.

Пегая голова бармена просунулась в дверь. Мутноватые ехидные глазки нашли Дона. Кривой слева направо рот под тончайшими сутенерскими усиками покривился справа налево.

– Пора, Дон, голуба, пора. Народ ждет. И все уже заказано. Слышь, Дон?

– Подождет, – отмахнулся Дон и потянулся. – Пусть помучаются минут пять, не повредит. Как ты сегодня полагаешь?

– Прямо тебе скажу, парень, – тебе виднее, ибо рыло твое, – сказал Мак. – Эля хочешь? Вижу – хочешь. И для души и для дела.

– Давай. Только не слишком холодного. Так, чтоб в самый раз. Эля – для души, не слишком холодного – для дела.

Мак исчез и тут же вернулся с огромной кружкой, над которой тихо шелестела пышная белая шапка пены. Кружек с крышками Дон не признавал. От комнатушки Дона до стойки Маку было три с половиной шага, эль для Маллигана стоял наготове, и разговор их носил действительно ритуальный характер, ибо повторялся добрый третий год из вечера в вечер шесть раз в неделю.

Дон отхлебнул. Дон отхлебнул. Эль был в самое то: слегка горьковатый, темный, пахучий. И не слишком холодный, ровно в той мере, чтобы не повредить голосовым связкам. Дон отхлебнул, потом отхлебнул Музыкальный Бык, потом большой ирландец Мбык Маллиган отхлебнул, и кружка стала пуста.

– Вот и вся твоя душа, Дон, прямо тебе хочу сказать, – промолвил бармен Мак, с удовольствием за Быком наблюдавший.

– Ну с чего ты взял, что вся? – спросил Дон, стирая со щетины на верхней губе пену. – У меня дома есть еще музыкальный ящик, а к нему почти сорок тысяч пластинок.

– И у тебя волосатая грудь, в каждом глазу по молнии и член сорок сантиметров.

Бык ухмыльнулся.

– Двадцать два, – сказал он. – Быку чужого не надо. Что там сегодня за народ? По фирме-то не-нет?

Музыкантский сленг бармен Мак знал вполне.

– Не так чтоб укачилово, но со знанием дела, – ответствовал он. – Кочумай. Вечер есть. Да! Новую компанию заметил?

– В углу? Негумики-то? Заметил, конечно. А что?

– Да нет, ничего. У меня в кабаке, прямо тебе скажу, ты меня знаешь, плюрализм. Гумики или там негумики – меня не касается, в чем и лицензия есть. Но вот Бленд-Неудачник мне прямо сказал – это, говорит, цыгане.

– Кто?! – У Дона глаза полезли на лоб.

– Цыгане. Над Гуплином табором стоят.

– Я думал, они давно вымерли! Ты серьезно, или гусей погнал?

– Серьезно, серьезно. Сказал же – Неудачник сказал. Знаешь же Неудачника. Живут в шатрах, мотаются по всей Галактике из конца в конец на древних развалюхах. Золота – немеряно. Мало их осталось.

– Чумка! – сказал Дон раздумчиво. – Я как раз раскопал одну старую-старую цыганскую песню, обработал слегка, и сегодня собрался спеть. Чумка! Золото, говоришь… Надо будет с этими парнями поболтать поплотней… после. Глядишь, еще что-нибудь из них вытрясу. В смысле музыки. Цыгане – они, знаешь, народ воспетый легендами… в музыкальном смысле.

– Только они не сильно дружелюбные, – предупредил Мак. – И выглядят мерзко. Я хоть, как сказано, плюралист с лицензией, но… Мне люди как-то больше по душе. Знаешь, что они заказали?

– Ой, молчи, – сказал Дон. – Мне работать, ну его. Кроме того, плюралист ты мой сахарный, ксенофобия до добра не доведет, – назидательно сказал он далее, закуривая. – Помнишь ту историю, как гуманоид-ксенофоб вернулся из командировки и обнаружил в постели у жены негумика?

– Не помню, – сказал Мак. – Ладно, я пойду. Там уже кружками стучат. Да и с выручкой сегодня что-то не очень… Ты давай, Дон, заводись.

– Чем они тебе платили-то?

– Кредитки у них. Дублин-экспресс и Метагалактика. Но ты попробуй. В цепях они, во всяком случае, золотых. С красниной. Так тебе скажу.

Мак вышел. Дон вынул гитару из кофра и стер с нее невидимые пылинки клочком мягкой ткани. Инструмент был – что надо. Маллиган купил его за бешеную сумму у встреченного в казино “Республика” заезжего гитариста-орриона, клявшегося, что гитара – ручной работы и сделана из настоящего дерева. В такое даже поверить-то было трудно, но экспертиза показала, что оррион сказал-таки правду. Верхняя дека – клен, нижняя – палисандр, обечайка – орех.

Дон выскреб с кредита все, что у него было, заплатил владельцу и с тех пор ни разу о том не жалел. Да инструмент и окупился вдвое уже через полгода: первое время Дон играл не переставая, так много, что на пьянки и казино просто не оставалось времени, гитара была – играй, не наиграешься, и до сих пор Мбык не мог наиграться.