Владимир Перемолотов - Все рассказы про Ирокезовых

— Где взять порох, вот вопрос! — Сказал Ирокезов-младший.

— Это было вопросом пять лет назад — махнул рукой отец — теперь все просто. Я думаю, что порох нам достать проще, чем пиво…Сходил бы к индейцам, что ли?

Сын ушел в лес, а Ирокезов старший уснул разморенный жарким солнышком и ароматом цветов еще не известных науке. Незаметно пролетел день. Вечером, вернувшийся сын, разбудил отца, уронив на него бочонок. Ирокезов-старший сперва, было, застонал, но видя бочонок передумал.

— Порох?

— А то что ж такое по-твоему? — довольно невежливо ответил сын. Ирокезов старший поскребся, посмотрел на солнце.

— До заката минут сорок. Можно стартовать.

Ирокезов младший пересыпал порох в заправочные емкости, пристегнул двигатель к спине.

— Собирайся-ка батя, а я тебя наверху подожду.

Сказав это, он поднялся в воздух, к верхушкам деревьев. Покряхтывая от боли, Ирокезов старший последовал его примеру. Метрах в двухстах над землей они еще раз опробовали двигатели и сориентировавшись, направились в сторону Тихого океана.

Солнце скатывалось им за спину, освещая пространство впереди красно-оранжевым светом. Вскоре дневное светило укатилось освещать Японию, и на смену ему вышла луна. Освещенные её скупым светом Ирокезовы как два грозных посланца тьмы неслись вперед. Обстановка вокруг навевала мысли о потустороннем мире и темных силах зла. Поэтому вскоре Ирокезов-младший почувствовал, что должен совершить какую-то подлость. Желание это с каждой минутой становилось все невыносимей, и случай вскоре представился. Увидев невдалеке спящий город, озаренный скупым лунным светом, Ирокезов младший свернул к нему. Негромко ругаясь отец поверяул следом. Город был большим. Еще издали Ирокезов-старюий насчитал девять вздымающихся вверх шпилей.

Что-то дерзостное было в их непокорности, пронзавшей ночную тьму. От их вида мурашки забегали по душе Ирокезова-старшего. Но Ирокезов младший никакого почтения к ним не испытывал. Размахивая ногой он пронесся над первым. В тишине ночи отчетливо прозвучал треск, и сверкнув позолотой, крест, венчавший шпиль, нырнул во тьму. Тоже самое повторилось с остальными восемью крестами. Сперва Ирокезов-старший громогласно осудил хулиганскую выходку сына, но вскоре подстрекаемый дурным примером сам присоединился к нему.

С криками — «Бей сектантов» — он носился над городом, сшибая кресты и флюгера. Однако темнота плохой помощник для такого тонкого дела. Введенный в заблуждение обманчивым лунным светом он с размаху ударил ногой по печной трубе. Трубе, конечно, не поздоровилось, но и ноге тоже досталось. С этой минуты Ирокезов-старший уже не мог координировать своих движений. Он бестолково махал ногой носясь вокруг башен, но по верхушке попасть никак не мог.

Всю ночь Ирокезовы провели в воздухе медленно, зигзагами, приближаясь к берегу океана.

Все это время Ирокезов-старший безуспешно пытался восстановить утраченную координацию движений. Неспособность совершить элементарное движение доводила его до бешенства. В отчаянии он решил, было попробовать свою ловкость на кронах деревьев, но на третьем дереве ему в ногу вцепилась какая-то обезьяна, недовольная тем, что её потревожили. Из этого приключения Ирокезов-старший вышел потеряв сапоги.

Полет над океаном немного успокоил Ирокезова-старшего — океанские просторы были пустынны, над его равниной не поднималось ничего кроме волн, а пинать ногами воду — занятие неблагодарное, таж считали оба Ирокезовых.

Через некоторое время Ирокезов-старший все же начал испытывать беспокойство. Монотонность полета угнетала его не меньше неспособности точного управления своим телом. Когда берег скрылся из виду Ирокезов-старший почувствовал себя подведенным над громадным водяным кругом. Единственным предметом достойным внимания был сын, но его Ирокезов-старший видел так часто, что смотреть на него лишний раз не хотелось.

Через три часа молчаливых страданий судьба сжалилось над ними допустив в поле их зрения стаю перелетных птиц. Ирокезов старший с рычанием ринулся вниз….

Капитан «Марии Целесты» стоя на мостике, провожал взглядом стаю низколетящих гусей. В тот момент, когда он думал, что до земли еще далёко, стая птиц раскололась и из неё, как капли из дождевой тучи, выскочили двое мужчин. Один из них торжествующе заорал:

— Гляди-ко, сынок!

Размахивая правой ногой он понесся на корабль. Капитан оторопело смотрел на него пригвожденный к месту мыслью о невозможности происходящего. Из оцепенения его вывел голос помощника.