Владимир Черепнин - Свирепый чёрт Лялечка

— Вставай, засоня! Утро уже давно!

Чёртовушка тормошила меня за плечо.

— Их не бывает, — просыпаясь, пробормотал я сам не понял как, то ли спрашивая, то ли утверждая.

— Кого?

— Обезьянских крокодилов.

— Думаешь?

— Уверен.

— У меня тоже на этот счет, сомнения имеются. Слишком жирно им будет и по деревьям лазать, и кусаться. Наверное, и правда не бывает.

— Так, это ты же мне про них говорила!

— Ничего я не говорила. Предположила просто. — Лялечка была сама невозмутимость.

— А саблезубые лягушки?

— Что лягушки?

— Бывают?

— Откуда ж я знаю? Может и бывают. Только поблизости их точно нету. Видишь, кто-то сена накосил? А там где водятся эти лягушки, людям не выжить. Пожрут всех. Хватит об этом. Тут рядышком озерцо есть. Я только что разведала. Не желаешь искупнуться?

— Нет.

— Как знаешь. А я пойду, почубухаюсь. Надумаешь, иди по той тропинке, вдоль ручейка.

И перед тем, как уйти, добавила заговорщическим шепотом:

— Я голенькая купаться буду. Нет у меня купальника.

И, хихикнув, вприпрыжку скрылась за кустами.

Озеро и действительно находилось недалеко. Не прошло и минуты, как я услышал всплеск и веселые повизгивания.

Я умылся в ручье и раскрыл котомку, чтобы к приходу спутницы сервировать «поляну». Негоже было отправляться в дальнейшее путешествие на голодный желудок.

Вернулась Лялечка. Она была недовольна и явно рассержена. Может вода холодная?

Чёртовушка подошла решительным шагом и молча отвесила мне оплеуху. Больно не было. Ни капельки. Но обидно.

— За что?! — Я возмущенно потребовал объяснения.

— Почему не пошел за мной подглядывать? — Лялечка обиженно надула губки. — Ведь знал же, что голая купаться буду…

Что я мог ей ответить? Если честно, то я и сам не знал почему…

— Кушать будешь? — Я кивнул на разложенную снедь.

— Кушать? Я почти совсем никогда не кушаю. Все больше жру, лопаю и трескаю.

— Ну, а трескать будешь?

— Нет, — все еще недовольно буркнула капризная девчонка, — я мухоморов с лягушками нажралась…

Я как раз нарезал окорок и, ошарашенный услышанным, легонько полоснул ножом себе по пальцу. Выступило несколько капелек крови.

— Ой-ой-ой-ой-ой! — тут же перепугалась Лялечка, — Кровушка пошла, тебе не больно?

— Ерунда.

— Правда?

— Конечно. Пустячный порез.

— Кровь. Красненькая. Красивенькая.

Я уже приготовился выслушать признание Чёртовушки про то, что она жуткая вампирюга и с моей стороны было весьма неосторожно демонстрировать ей кровь, но ошибся. Признание с ее стороны последовало, но совсем другого порядка:

— Везет же. Красненькая. А у меня зеленая и совсем чуть-чуть. В основном у меня там червяки и тараканы. А вместо сердца — жабища огромная. Сидит и квакает. Хочешь послушать?

Лялечка призывно выпятила грудь, и я едва совладал с соблазном прикоснуться к ней, тем более имелся благовидный предлог. То что она самозабвенно врет, я уже ни на йоту не сомневался. Причем так, что сама почти верит в свою выдумку.

— Нет. Спасибо.

— Ладно. Тогда давай завтракать.

— А лягушки с мухоморами уже переварились?

— Ой, какой же ты вредный. Мало их там было. Не наелась я.

— Ну, раз не наелась, тогда приятного аппетита.

После плотного завтрака мы вновь вышли на дорогу и продолжили наш путь.

Я понемногу стал смиряться со своим теперешним положением. Что толку сетовать на силы, занесшие меня неизвестно куда и непонятно зачем? Все равно ничего исправить нельзя. Не лучше ли жить не то что сегодняшним днем, а даже, просто, теперешней минутой. А на данную минуту все было хорошо. Даже отлично. Сказочно. Дорожка вдоль леса, чистый воздух, птички поют, светло, тепло.

Впереди стояла корова, запряженная в повозку. На буром лбу ее отчетливо белела звездочка, практически правильной геометрической формы. Пеструха горько плакала.

— В чем дело? — Спросила Лялечка, как будто животное могло ей ответить.

Как и полагается коровам, буренка ничего не ответила. Вот только молча кивнула в сторону леса и тяжко вздохнула, что ни коим образом не соответствовало нормальному поведению коров, по крайней мере, с моей точки зрения.

— Ладно, сами посмотрим. — Чёртовка не стала настаивать и направилась в сторону, указанную животным.

Мне ни чего не оставалось, как последовать за ней. Почти у самой кромки леса располагалась живописная небольшая полянка. Лялечка не стала выходить на нее, а затаилась за кустами, приложив палец к губам, дала мне знак, чтобы я передвигался тише.