Сергей Афанасьев: Четвертый опыт Выбегаллы

— Я предлагаю тост, — немного помедлив, голосом классического трагика, начал Витька. — За то, чтобы вернувшаяся жизнь этого карася дала начало новой эре человеческого развития.

Громко чокнулись лаборантской посудой. За будущее, сказал кто-то негромко. Все выпили, а Маргарита с непривычки — навыков организма все-таки еще не было — задохнувшись в пузырьках углекислого газа, но мужественно, не закашлявшись, чтобы не портить торжественности момента, добросовестно выпила все до дна и замерла, старательно пытаясь глотнуть воздух и с мольбой глядя на меня сквозь затянувшиеся влагой ресницы.

Я осторожно хлопнул ее по ровной спине.

— Ну что? — спросил Витька, обведя всех шальными от радости глазами. — Танцы?

И неожиданно для меня он подошел к Маргарите, щелкнув на ходу пальцами. Где-то заиграла музыка.

— Не возражаете? — грубовато спросил Витька, чуть наклонив голову и из подлобья внимательно глядя на девушку.

— Да нет, — весело кивнула она, ставя свою рюмку на стол, которая, не имея плоского дна, тут же радостно покатилась по ровной поверхности. — Пожалуйста.

И они вышли на середину лаборатории, а сердце мое сжалось в черной тоске.

Они непринужденно танцевали медленный танец под какую-то быструю мелодию, она чуть прижималась к Витьке, позволяя гладить себя по спине, и соблазнительно смеясь его тихим словам.

Я неподвижно стоял у стола и молча пил подливаемое мне шампанское, постоянно успокаивая себя одной и той же мыслью — она такой же человек, как и я, и вольна делать все, что ей захочется. Да и кто я для нее? Всего лишь один из многих…

Но вот быстрый ритм сменился на медленный и они непринужденно перешли на легкий вальс.

Я подошел к танцующим.

— Тебе Вера звонила, — сказал я, стараясь не глядеть на Маргариту. Впрочем, она тоже на меня не смотрела, положив свою голову ему на плечо.

— Ну и что? — не оборачиваясь, вяло спросил Витька, продолжая танцевать.

— Обиделась, — ответил я. — Сказала, чтобы ты больше не приходил.

— Ну хорошо, — кивнул он и замолчал. Его партнерша тоже молчала. Я почувствовал себя лишним и вернулся на место у стены.

— Это и есть идеал женщины? — спросил меня кто-то, подавая шампанское. Я кивнул и молча осушил свой стакан.

— А я себе представлял это как-то иначе, — сказал тот же голос, снова наливая мне шампанское.

— Я тоже, — ответил я и снова осушил свою колбу. Но шампанское меня сегодня почему-то не брало.

Кто-то из симпатичных девчонок корнеевской лаборатории пригласил меня танцевать, но я почему-то отказался, продолжая упрямо стоять возле стола.

А тут и медленный танец закончился и сменился на быстрый и я вздохнул с облегчением, но они все равно продолжили свое музыкальное уединение, и во мне вдруг что-то сломалось.

Совершенно равнодушно, словно робот, я аккуратно поставил свою неровную полукруглую рюмку на стол, да так, что она даже не шелохнулась, и молча пошел к дверям.

— Шура, вы куда? — спросила меня симпатичная брюнетка.

— Да мне еще надо виварий проверить, — начал оправдываться я суровым голосом. — Альфреда проконтролировать. А то перепьет чаю — бегай потом за сиренами по всему институту.

Девушка кивнула и отвернулась, меня никто не стал удерживать, а эта пара так вообще ни на что не обращала никакого внимания, и я, больше никем не задерживаемый, ушел.

Когда я, пешком спустившись по лестнице, вошел в каптерку Альфреда, старый вурдалак, взглянув на меня, вдруг вздрогнул и непроизвольно попятился.

— У меня это… Все в порядке… — забубнил он, неуклюже пытаясь спрятать чайник под стол и разбив при этом стакан. — Вроде бы… — добавил он, покраснев и потупившись. Мне стало его жалко, но я тут же решительно подавил в себе эту слабость.

— А на самом деле? — надвигаясь, спросил я.

— Так вроде и на самом деле все в порядке, — ответил Альфред, стараясь ногой незаметно задвинуть осколки под стол.

— Так-так-так, — протянул я многозначительно и он сжался. — А это что такое? — зловеще указал я на чайник.

Он смутился еще больше, но ничего не ответил, насупившись и уткнув глаза в землю.

— Будем составлять докладную? — проговорил я зло и решительно, сам себя не узнавая.

Он еще более обреченно кивнул, еще больше сгорбившись при этом. И тут откуда ни возьмись выскочила женщина с кожей голубовато-серого оттенка, взлохмаченная и в короткой юбке.

— Он не виноват, — быстро заговорила она, старательно строя мне глазки и пытаясь интимно прижаться ко мне грудью. — Это все я принесла. У нас сегодня ведь праздник — День святого Валентина.