Владислав Былинский: Настоящее свойство

– - Не спится, Павлуша? -- нежно и насмешливо спросила Анжела. -- Всё бобылём ходишь-бродишь, все девок сторонишься?

– - Не спится… боязно… -- признался, сам того не ожидая. -- Ты ему веришь?

– - Мне уже поздно верить или не верить. Я -- знаю… А помнишь, как ты на меня заглядывался?

– - Ты совсем не изменилась. Тебе больше двадцати пяти не дашь.

– - Брехун! Знаешь, как щемит, когда такое слышишь? Откуда тебе знать, ты ж не баба. Ещё вчера я бы с тобой согласилась, Павлик. Еще до полуночи могла я согласиться с тобой. Ты никогда не звал меня, правда?

– - Не знаю. Звал, не звал… Что толку в этом? Я уже не я, и ты уже не ты.

– - Видишь, как… и нет больше Охотника, нет Русалки, а всё бежит куда-то ручей, всё надеется; не убежишь, водица, от себя самой!

– - Не убежишь… зря мы так -- навсегда… -- я говорил лишнее, словно кто-то за язык тянул. Тиски разжимались, боль уходила. Время -- вода, люди -- плотины…

– - Ты не забыл? Сегодня снова Ивана Купала, -- шепнула Анжела. -- От одной полуночи до другой… Сегодня наша ночь, мой Охотник, сегодня -- колдовство…

Она приблизила ко мне губы, пахнущие этим словом: "колдовство". Я целовался с распутной девкой Анжелой, в которой раз в год воскресает Русалка. Я так хорошо её помнил! Стал совсем другим человеком, ничуть не похожим на бесшабашного Охотника, -- но, оказалось, он по-прежнему жив, и он ничего не забывает.

Если бы повернуть время вспять… Если б да кабы…

Я вытащил из пачки сигарету, достал спички.

– - Подожди! -- взмолилась Анжела, -- я скажу что-то… Ты помнишь, правда? Ты у меня был первый и -- тогда -- единственный…

– - Но не последний? -- не без ехидцы спросил я.

– - А вот это совсем неинтересно. Ты мог меня приручить… Побрезговал, а?

– - Ну что ты, при чём тут это. Я любил свою Русалку, но я еще не знал, что люблю. Узнал, но было поздно. Мы оба виноваты. Я ждал чего-то, ты спешила куда-то, -- разминулись мы. Целуйся, не целуйся… время не ждет отставших.

– - Послушай, может быть…

– - Не может! -- отрезал я. Вот они, лишние слова, куда заводят. -- Ты сама всё понимаешь, правда? Кончится ночь, мы снова увидим друг друга такими как есть и снова отшатнемся. Русалка, я на самом деле не умею забывать. Так, придуриваюсь, чтобы в душу не лезли.

– - Тогда прощай, -- сказала она после долгого молчания. -- Передай Егору: вышло так, как он и говорил. Передай, что я отказываюсь от своей доли… Передашь?

– - Как хочешь. А ты что, в монастырь собралась?

Она рассмеялась.

– - Не дождешься, Павлинчик! Я теперь каждую ночь мужикам интересные места щекотать буду! -- и она сладко-сладко потянулась. Вот стерва!

Я, наконец, прикурил. Оторвал взгляд от сигареты -- и в свете гаснущей спички успел заметить, как взметнулось, распласталось над омутом гибкое тело, и -- померещилось или нет? -- как, отставая, тянется за ним тяжелое золото анжелиных волос, обвивает бедра и ноги, превращаясь в чешуйчатый рыбий хвост. Русалка вошла в воду почти без всплеска, -- у меня так не получилось. К тому же я потерял несколько секунд, раздеваясь: с омутом шутки плохи.

Рассвело, и я сказал им:

– - Померещилось. Показалось -- кто-то в озере… Но нет в нём никого. Никого там нет! Чуть сам на дне не остался… Привиделось мне!

– - Да не бухти, что орешь? Нет так нет. А где чудотворец? Пора бы ему. Сейчас солнце встанет.

– - Я здесь!

Киляев объявился вдруг за моей спиной. Вышел из ветвей ивы. У него был изможденный вид. Он спросил одними губами:

– - Анжела? -- я кивнул.

– - Подходите, -- буднично и устало сказал Киляев. -- Не толкайтесь и не торопитесь. На всех хватит. Желание должно быть осознано вами, оно должно быть настоящим. Понятно?

– - Ты звезду покажи! Дураков из нас делаешь? Где звезда? -- кипятился Химик-Физик.

– - Где надо. Достал ты меня! Не хочешь -- не верь. В сторонке постой.

Упирающегося учителя радостно выкинули из очереди.

Многие в тот день получили желаемое. Кто-то излечился от болезней, кто-то явно и неожиданно поумнел. Были, конечно, всякие странности и неувязки, вроде той, что стряслась с нашим шерифом. Он однажды признался мне… Господин Пижамов нынче крутой бизнесмен, единственный в Затрещинах, не считая, конечно, бабули Зины, потомственной разливальщицы. Оказывается, сокровенным желанием Пижамова было -- чтобы люди уважали… Теперь он крутится как белка в колесе и вовсю честит бывших коллег.

Происходили также и настоящие счастливые чудеса: исцелялись инвалиды, возвращались к жизни алкаши, рождались долгожданные дети. Чудес пожиже, наподобие возвращенных долгов да внезапных обнов, было не счесть.