Ника Ракитина - Дело о физруке-привидении

— Куда? — шепотом спросил Даник.

Максим замер, возведя очи горе, шевеля губами, определял стороны света и считал шаги.

— Туда, — указал он рукой. Примерно туда же смотрела "баллистическая ракета". Печка возвышалась под потолок. Как раз напротив, насколько можно было судить в полумраке, высилась ее сестра-близнец. Печка была округлая и пузатая, точь в точь такая, как в медпункте. Катька кинулась к поддувалу, споткнулась и почти упала. Максим сердито пырхнул; заслоняя ладонью, поднес фонарик. Из-под ног, заставив дернуться, метнулась мышь.

— Красота, — сказал Даник хрипло. Обстановка действовала на него, как и на остальных. Слегка навевала жуть.

— Скоро он пр-ридет?

— Н-не з-знаю, — также заикаясь, отвечал Максим.

— Смотреть будем? — Катька деловито отрясла пыль с железной дверцы.

Дверцей, казалось, не пользовались лет сто. Если там, внутри печки, действительно обнаружатся дедушкины часы, она, Катька, Макса убьет.

— Стой! — Симрик вручил приятелю фонарик, а сам извлек из кармана лупу. Сколько батона он отдал за нее этому гнусному Кексу — подумать страшно! — Вот…

Даник и Катька наклонились, стукнувшись лбами: на петлях заслонки отчетливо виднелись продолговатые царапины, а с литого барельефа была слегка сбита застарелая пыль. Но больше — ни следа присутствия человека! Пыль в домике лежала вековая.

Петли протяжно заскрипели, когда Катька налегла на ручку. Захотелось оглянуться, не подтягивается ли преступник на этот заунывный скрип.

— Тише ты…

— Н-ну, что?

Они опять стукнулись лбами, мешая друг другу разглядеть внутренности поддувала.

— По-очереди! — рявкнул Максим шепотом.

Катька округлила глаза:

— Кир-пич…

Казалось, вот сейчас она кинется выцарапывать Симрику глаза.

Данила сглотнул. Героически отодвинул Катьку плечом. Постучал по кирпичу. Подумал. И сунул руку между кирпичом и железной стенкой печки.

— Ну? Что? — Катька тряслась от нетерпения и рыла кроссовкой пол. Если Даник еще минуту промолчит, подумал Максим, она до Австралии докопается. А преступника они пропустят. Может, он уже стоит вон там, за окном, и на них смотрит… За окном в это время прозвучал торжествующий волчий вой. Не иначе опять мастера оборотня выпустили. Даже если кто-то и таился у окна, от такого вопля окостенел и дал им шанс убежать. Максим на цыпочках подкрался и выглянул: ничего подозрительного видно не было. Даник продолжал на коленках отирать печку, вывернув и засунув руку в ее нутро. Катька готова была его растерзать на месте.

— Что-о?!

— Есть.

— Что есть? Урою!

Даник подергал рукой: судя по всему, застрял он в печке капитально.

— Оно, — сообщил он, хлопая глазами. Максим сделал попытку подлезть внутрь с фонариком. Поддувало маловато было — больше одного не вмещало. Разглядел он только кирпич. Ничего кирпич, старинный.

Ну да, он находился в привилегированном положении. Он почти вычитал из преступского дневника, что там, в этой печке, спрятано. И выводы сделал. Но что это за белорус, что руками не пощупает?!

Даник дернулся. Вытащил пыльную донельзя красную руку и стал на нее дуть.

— Холодное, высокое и царапается, — наконец изволил поведать он. Катька немедленно сунулась на его место. Еще эта застрянет!

— Там мыши, — пригрозил Максим.

— Я их люблю, — пропыхтела Катька. Похлопала ресницами, и выражение лица у нее стало, как у огорошенной обезьянки. — Чего там? Торчит чего-то… нос… холодный.

— Чей нос?

— Ну этого. Что в печке.

— Там что, труп?

— Сам ты…

Катька отдула от губ налипшие волосы; сильнее извернулась, просунув руку в печку до плеча, щупала-щупала и сдалась.

— Ну, что там? Долго будешь молчать, как партизан? — накинулась она на Максима. — Чего там ребрышки?

Даник приоткрыл рот. А Максим ничего путного ответить не успел. Потому что явственно услышал за окном хруст веток и шаги.

Он поспешно сунул фонарики под заранее присмотренное старое ведро. Сыщики, как застигнутые врасплох мыши, кинулись под свои веники.

— Дышать по моей команде…

"Покойники с косами стоят — и тишина…"

Ключ скрежетнул в замке. Хотя его и ожидали, звук наждачкой прошелся по нервам, заставил вздрогнуть каждую жилочку. Непроизвольно дернулись, собираясь бежать, ноги.

— Ой, — сказала Катька.

Данила взял ее за руку. То ли хотел ободрить, то ли сам боялся. Но Катька ободрилась.

— Тихо!

Замок не открывали тысячу лет. Он так скрипел и сопротивлялся, что, не будь заняты игрой, сбежались бы все на свете. Максим еще раз про себя порадовался, как все точно он рассчитал следом за преступником. Игра. Все при деле, под ногами не путаются… и можно никому не объяснять, куда идешь… Да и спать в это время уже хочется… Дверь не поддавалась. Ключ перестал скрежетать.