Андрей Белянин - Ангел быстрого реагирования

— Пророки и не должны помогать. Они... пророчеству­ют.

— А что ты мне напророчествуешь?

— Следуй за розой.

Наступило продолжительное молчание.

— Это всё?

Несколько птиц перепорхнули на марионетку и приня­лись нехотя её клевать. Молчание длилось, и Пётр пошёл обратно, решив, что больше ничего нового тут не узнает.

Пётр только теперь заметил, что у указателя имелась ещё одна маленькая стрелочка, указывавшая в глубь разноцвет­ного бульвара. Надпись на ней гласила: «ДУРАКИ».

«Вот это как раз для меня,— подумал он, направляясь вверх по улице.— Как бы там ни было, но я всё-таки кре­тин».

По дороге ему попались другие таблички — «Жрицы», «Маги», «Отшельники»... Когда же увидел «Повешенных» и «Колесницы», то понял, что все эти названия связаны с картами Таро. Он протискивался между пышными и жёсткими юбками дам, обходил торчащие-шпаги кавалеров в разноцветных шапочках, неуклонно следуя по стрелкам. Последняя висела на столбике на самом краю террасы, вы­разительно указывая вниз, за барьер. Пётр расхохотался: насколько он помнил карту «ДУРАК», там изображен был молодой человек, беззаботно ступающий в пропасть.

— Нет уж. Спасибо, не воспользуюсь,— громко про­изнёс он.

С террасы открывался очаровательный вид на поголу­бевшее небо. Кое-где на просторе величаво покачивались сапфирно-золотые рыбьи великаны, а прямо напротив Петра посреди неба распускалась невероятно огромная — точно пурпурная туча —роза [21] Картина С. Дали "Медиативная роза". . Несколько минут он лю­бовался великолепным зрелищем, потом оглядел террасу. И тогда заметил в ближайшей стене знакомую дверь.

— Есть роза. Ну и есть выход! — обрадовался он, кладя ладонь на ручку. Ручка поддалась, и Пётр, не раздумывая, переступил порог.

И снова он стоял на знакомом каменистом пляже, те­перь усеянном гигантскими ракушками. Рядом он увидел девушку и кота. Они вглядывались в него, как будто чего-то ожидая. Он заскрипел зубами, сдерживая проклятие.

— Эта дверь открывается только в одну сторону,— про­изнесла Алиса, стоя неподвижно, с руками, брошенными вдоль тела.

Пётр со злостью дернул ручку ещё раз. Она рассыпа­лась у него в ладони на мелкие крошки, точно цветной ме­лок.

— Это Дверь в. Внутрь. Она не ведёт Туда.

— Ты всегда была такой деревянной? — сердито бросил Пётр.

Девушка свела брови.

— Да,— медленно ответила она.— Потому что была бо­льна. И грустна. Поэтому предпочла перейти сюда. Там я была бы только духом...

— А я?! — сорвался он.— Кто я такой, блин? Тоже дух? Это всё тут,— он обвёл рукой вокруг,— это ж хреновы кар­тины! Старый Бекса, Сентовский, Грач и бог знает кто ещё, кого я насмотрелся на выставках! Та роза,— он повернулся в сторону всё ещё висевшего на небосклоне цветка-гиган­та,— это ж, блин горелый, Дали! Медитативная роза! А то хреновенькое солнышко — наверняка какой-нибудь Фра­зетта или ещё какой пачкун. Я что, внутри собственной го­ловы нахожусь?! Ведь даже ты на самом деле не существу­ешь, это я тебя на-ри-со-вал.

Алиса с обычным для неё спокойствием смотрела, как он мечется.

— А какая разница? — наконец спросила она.

— Ну да, никакой,— саркастически ответил он.— Итак, я влип. Ведь я ж не могу вернуться назад, верно?

— В общем, нет,— осторожно ответила она.

— Я умер?

— В общем, да.

Он замолчал. И побрёл по берегу у моря золотой ртути в сторону, противоположную бетонному утёсу. Если это ад художников, есть ли для них рай? И где он? Может, ему удастся добраться до радостных акварелей Ларссона [22] Карлтон Ларсон (1854-1905) - шведский художник. , на которых полно играющих светловолосых детей и деревян­ных шведских домиков, где примут утомлённого путеше­ственника и угостят его чаем. А может, за мглистым гори­зонтом пируют гребцы Ренуара, а презираемый до сих пор Бугеро [23] Вильям Бугеро (1825 - 1905) - французкий академический художник. выпускает на лужки своих кичеватых пастушек и пухлощёких купидонов.

Коричневая галька размеренно шуршала под ногами ху­дожника. Он оглянулся через плечо. Его грехи тихо следо­вали за ним.

А роза в небе цвела.

Лестничная клетка была запущенной и унылой, синяя масляная краска на стенах лущилась. Моника подумала, что, если квартира выглядит так же, она там ни на минуту не останется, даже если придётся потом по два часа добира­ться до института и томиться в пробках. Кася бодро топала впереди по деревянным ступенькам, настроенная явно оп­тимистично. Хозяин уже ждал под дверью цвета заплесне­вевшего какао со связкой ключей в руках. Неужели зелёная, солнечно-жёлтая или красная краски стоят аж так дорого? Почему люди собственноручно уродуют свое окру­жение?