Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера

Для наглядности мы можем считать, что направленные к ячейке стрелки — это воздействие других событий, а идущие наружу — влияние данного события на другие, хотя каналы подобной интерференции значительно сложнее, к тому же, они взаимопереплетены. Через каждую ячейку, зацепившись за одну из стрелок, как за нить, можно распугать клубок событий. Отмечу, что событие и явление — разные вещи, согласно моей теории. Комбинация неохватного множества интерферирующих событий формирует явление, воспринимаемое нами как свойство внешнего или внутреннего мира.

На экране интерферотрона события в огрубленной форме — опять-таки для простоты пользования — представлены как многоярусные сетки с примерно такими же стрелками, что я здесь нарисовал. Многоярусность — это первый подход к установлению взаимосвязей. Фокусировка на одной из ячеек более детально показывает ее интерференцию с другими элементами в сетке или же за пределами яруса. Кстати, ярус — это также приблизительное деление, вовсе не означающее, что его элементы расположены во временной или пространственной последовательности. Возможно, что стрелки ведут к событиям за пределы нашего пространства или, перескакивая через какие-то фазы, сообщаются между собой во времени дискретно, то есть, условно говоря, прошлое влияет на будущее, перепрыгивая через настоящее. Между двумя смежными ячейками на экране интерферотрона могут лежать дистанции в миллиарды лет — календарных и световых. Следует иметь в виду, что любое событие участвует в формировании множества явлений на разных временных и пространственных уровнях.

Установив взаимозависимости и сгруппировав события, можно добиться реконструкции явлений по заданному событийному вектору. Причем неважно, было уже это явление или только состоится, имеет оно место в нашем измерении либо смежных пространствах, в материальной или духовной сфере, — «слоеный пирог» включает в себя все, существуя как неизменная данность.

— Вы хотите тем самым сказать, что можете заглянуть и в будущее?

— В принципе — да. Дело в том, что действующий интерферотрон изготавливался под конкретного заказчика, интересовавшегося исключительно ближайшим прошлым. Но при небольших модификациях аппарат вполне в состоянии дать образы из будущего.

— Вы также можете заглянуть кому-либо под череп и определить ход мыслей?

— Естественно. Полиция постоянно пользовалась этой удобной функцией при выяснении мотивов преступлений. Вернее, не сами сыщики: несмотря на то, что я написал для них подробное руководство, они боялись подходить к аппарату и всегда звали меня.

— Густав, а как сказывается на самих ячейках их изучение?

— Пока я не замечал никаких следов воздействия, в этом смысле исследования не носят разрушающего характера. Если бы было иначе, то, я полагаю, в окружающем нас мире после каждого пуска моего устройства ощущались бы изменения. Интерферотрон всего лишь показывает на экране событие, но демонстрирует его с текстурой, по которой, вероятно можно судить о его свойствах. Все события имеют разное качество. Мне попадались иногда ячейки, внешний вид которых, с обыденной точки зрения, представлялся весьма ущербным. Ради эксперимента я однажды решил изучить воздействие многократных фокусировок на одной из ячеек, но не обнаружил никаких последствий. Любые изменения сразу бы отразились на текстуре объекта: поверхность, скажем так, «здорового» события — гладкая, розоватая и глянцевая, а у «дефектной» ячейки — в трещинах, тусклая и желтая. Я встречал и другие особенности поверхности — вмятины, выпуклости, борозды, но их смысл и происхождение пока остаются для меня загадкой. Для меня также непонятно, насколько изменение качества ячейки может сказаться на всей событийной цепочке.

— Вы исключаете возможность воздействия на ячейки через интерферотрон?

— Теоретически нет. Вероятно, должен существовать какой-то способ внешней коррекции событий, но это может оказаться очень опасным. Я не берусь предположить, к какой реакции приведет вмешательство в структуру хотя бы одной ячейки. Все известное нам мироздание может рассыпаться, как калейдоскоп, и сложиться каким-нибудь другим образом. Или не сложиться вообще.

Густав сделал глоток бренди. Богенбрум помолчал некоторое время, что-то обдумывая, и, пригубив из рюмки, задал следующий вопрос: