JK Светлая: Змееносец. Легенда о летящем змее

— Так он потому поймал ее в ловушку? Чтобы летать?

— Конечно, нет… — с улыбкой, словно очнувшись, отозвался маркиз. — Ты помнишь сказку? Она сама угодила в его ловушку, расставленную для других. Увидев златокрылую птицу впервые, Якул не узнал ее. Но сердце его вспомнило ее сердце. Потому что в действительности эти сердца не умели жить друг без друга. Она была непокорна, эта птица. Она не желала признавать его власти над ней, потому что не верила в его злую силу. Она бесконечно говорила ему, что он светлый, что он может летать, а не падать. Но он не верил ей. Якул вообще не умел верить. Потому что никто не любит змей. Но вот птица полюбила — он знал это, он прочел это в ее глазах, и с той минуты песни его были только о ней. Только для нее звучал его голос. И однажды, поднявшись на вершину башни, он рискнул. Он отважился. Шагнул в пропасть и, конечно, стал падать. Но златокрылая птица не оставила его. Она летела прямо под ним. И увидев ее под собой, падающий, он заставил свои крылья двигаться — лишь бы не сбить ее при падении. Ему это удалось. Он полетел — впервые в жизни Якул летел. И сердце его зашлось от счастья, любви и благодарности. Но силы тьмы не отпустили их. Не позволили им улететь прочь из тех про́клятых мест. Они раскрасили крылья птицы черным цветом, превратили ее в демона. Не знал Якул, что только одни его глаза видят ее такой. Для прочих она оставалась златокрылой птицей, все той же, любящей его, змея с его змеиным сердцем, не умеющего летать без нее. Замарали его глаза темные силы. Засыпали землей. Отравили кровь горечью и ненавистью. И, сам не ведая, что творит, Якул приговорил свою птицу к смерти. Безропотная, она впервые покорилась его воле. И молча, не проронив и слезы, не уговаривая его, не пытаясь спастись, она решила умереть от его руки. В утро казни златокрылая птица смеялась и пела. В утро казни она прощалась со своей любовью, веря в то, что только возле змея была она счастлива. Видя сияющие ее глаза, Якул умирал сам. И в душе его ярко полыхало кострище — он сам себя сжигал в том огне. Жить без нее не мог. И пламя в душе Якуловой выжгло путы, что держали его в гнезде. И пожирало оно же змеиную чешую, пока не сожгло ее вовсе. И он освободился. Он смотрел на птицу, приговоренную им, и больше не видел ни птицы, ни крыльев ее — черных или золотых. Он видел девушку из родной деревни, которую любил тогда, когда еще был человеком. Она пришла, чтобы спасти его от него самого. «Ты можешь летать», — говорила ему девушка. Но знал он одно — летает он только возле нее. Потому что любовь их сильнее злых чар. Потому что даже во тьме и беспамятстве сердца их стремятся друг к другу. И будут стремиться всегда.

— Так ведь только в сказках бывает, — прошептала юная маркиза со слезами в голосе.

— Ну, конечно, только в сказках, — улыбнулась ей мать. — У тебя все будет по-другому.

Маркиз де Конфьян взглянул на двух самых любимых женщин своей жизни и негромко сказал:

— Совсем по-другому. Храни тебя бог от такого Якула.

Январь 1206 года по трезмонскому летоисчислению, Трезмонский замок

Второй час Его Величество король Трезмонский Мишель І убеждал своего старшего сына в том, что свадьба его с маркизой Катрин де Конфьян обязательно состоится сегодня в положенный час, как и было объявлено.

— Поймите, Ваше Высочество, — в который раз терпеливо повторял Мишель, — вы не можете отказаться от юной Катрин. Все было решено много лет назад. А де Наве всегда держат данное слово. Этот брачный союз выгоден для Трезмона, — Его Величество вздохнул и сердито продолжил: — В замок съехались гости со всего королевства. Вы представляете, какие пересуды навлечете на голову несчастной девушки, если отступитесь от нее? Не так давно вы заявляли, и тому было множество свидетелей, что имеете намерение жениться на простой служанке. Теперь же решили, что маркизу де Конфьян вы не хотите. И ведете себя, как избалованный мальчишка!

Его Высочество принц Мишель стоял возле своего отца перед зеркалом и обреченно смотрел на торжественный наряд, подобающий случаю. Котт золотого цвета был расшит серебряными нитями и отделан драгоценными камнями. Алый плащ с причудливым узором по краю подбит горностаем. На голове же его красовалась корона. Пути назад не было, и он сам прекрасно это понимал.

— Отец, она солгала мне! — отчаянно воскликнул принц Мишель. — Как могу я жить с женщиной, которая забавлялась, видя, как я влюблен в нее и мечусь между любовью и королевской честью!