JK Светлая: Змееносец. Легенда о летящем змее

— Ты сук подпилил? Он бы так просто не обломился.

— Я, — еще шире улыбнувшись, ответил Шаню.

— С де Вержи что?

— Протрезвел да и уехал.

— Ясно все с тобой. Садись к кучеру. С конями управляться станешь. В Жуайезе или в Конфьяне — сам решишь.

— А маркиза твоя против не будет? — подмигнул цыган Катрин.

— Не будет, — улыбнулась она в ответ, глядя на мужа, и прошептала: — Я домой хочу.

— Туда, где все начиналось?

— Да, — выдохнула Катрин в губы маркиза. — Туда, где начиналось то, что никогда не закончится.

— Туда, где можно начать сначала! — воскликнул цыган, подбирая меч маркиза с земли и направляясь к карете.

Но маркиз и маркиза де Конфьян, кажется, совсем не слышали его слов.

Они вспоминали. Они надеялись. Они любили.

Январь 2016 года, Париж

Третий день Поль Бабенберг внимательно изучал материалы о продаваемых виноградниках, которые присылал агент, нанятый Лиз. Его интересовало все: возраст лоз, качество почвы. С географическими характеристиками участков ему помогала разбираться его рестораторша. В этом Поль еще не очень хорошо ориентировался. Как и в новых сортах винограда. Раздел виноградарства им приходилось изучать вместе. Чем почти успешно и занимались. В то утро они рассматривали очередное поместье с виноградником. Лиз оно понравилось еще накануне вечером из-за красивого, отделанного камнем дома и бассейна. Поля же смущал тот факт, что большинство лоз были красных сортов. А бывший монах предпочитал белое вино. Потому все споры отложили на следующий день и теперь с упоением спорили.

Лиз не расставалась с лэптопом, рассматривая со всех возможных ракурсов полюбившийся ей домик и усиленно давила на жалость, всем своим видом демонстрируя Полю обреченность и неприкаянность.

— А внутри я бы забабахала ремонт в духе твоей Фенеллы, — вздыхала она. — Ты бы занимался тем, о чем мечтал. И жил бы в почти привычной среде. Ты ж в этой коробке в городе задыхаешься.

Поль бросил на Лиз хитрый взгляд.

— Тебе же нравилось вино в Трезмоне? Так вот, чтобы сделать такое же, нужен белый виноград. Понимаешь? Белый!

— Все равно такое же не получится! С твоих времен климат поменялся, экология поменялась! И я и красное люблю, вот!

— Ты-то любишь… я в нем не разбираюсь, — проворчал Поль. — В конце концов…

Договорить он не успел. Раздался звонок. Поль вздохнул и поплелся открывать. Гости сегодня были крайне нежелательны.

— Ну! Визитеров примите? — хмуро произнес стоявший на пороге месье де Савинье.

— Примут, конечно, у них выхода нет, — заявила мадам де Савинье, державшая в одной руке связку воздушных шаров, а в другой — большую коробку с пышным бантом.

Поль почесал затылок, буркнул приветствие и громко позвал Лиз, пропуская ее предков в квартиру.

Девушка показалась в коридоре и мысленно простонала — точняк с внуками знакомиться приехали.

— Мы с внуками приехали знакомиться, — торжественно объявила мадам де Савинье.

— Опоздали, — снова буркнул Поль. — У них родители нашлись.

— В смысле нашлись? Они же сироты! — громыхнул месье де Савинье и посмотрел на жену. — Я же говорил, что этот гребанный комитет заберет у них детей!

— Нужно же что-то делать, — пискнула его супруга. — Пьер, милый, у тебя же есть знакомые, может, как-то повлиять… на этот комитет?

Закатив глаза, Поль простонал:

— Не надо влиять на комитет. Там ошибка вышла. Детей перепутали. У этих родители есть. Клевые и упакованные. Нам обещали других подобрать. А мы с Лиз подумали и решили своих заводить. Но сначала права.

— Не надо влиять на комитет! — подхватила пришедшая в себя Лиз. — Мы работаем над своими.

— Знаю я, как вы работаете, — проворчал месье де Савинье.

— Будто для этого есть варианты.

— По-любому, знакомиться вам пока не с кем, — Поль всем своим видом попытался дать понять, что они с Лиз сейчас очень заняты. Что, впрочем, было истинной правдой — они выбирали виноградник. Вернее, спорили.

— Поэтому цель вашего визита, к сожалению, больше не актуальна, — пожала плечами Лиз. И не будет актуальна до тех пор, пока предки будут стоять в коридоре, мешая им в работе над актуализацией.

Чета де Савинье переглянулась. Шары были вручены бывшему монаху. Коробка — дочери.

Без единого слова месье и мадам де Савинье покинули квартиру Лиз. Однако, усаживаясь в авто, хмурый отец проворчал:

— Твое воспитание.

На что растерянная мать нежно ответила: