JK Светлая: Змееносец. Легенда о летящем змее

Ястребиная гора.

Место, оказаться в котором вновь ей хотелось меньше всего на свете.

Серж, услышав ржание коня в стороне, обернулся и наткнулся взглядом на жену. Он сам не верил тому, где теперь они оказались, куда привела их лошадь дочери. Спустя столько лет… Лет, тянущихся вечным воспоминанием, висевших над ним неизбывным чувством вины. Он научился жить с этим. Он научился снова радоваться жизни. Катрин научила. Катрин вернула ему его жизнь. Она врачевала раны его. Но в ее душе не могла не остаться самая страшная из ран, какую он нанес ей своими руками.

И теперь проклятая башня, показавшаяся среди деревьев на вершине горы, вернула все. Проклятое прошлое встало перед ними во всем его ужасе и мраке.

— Катрин, — проговорил он, глядя на жену.

Маркиза же не знала, что сказать. Она растерянно осматривалась, понимая, что любой их разговор невозможен при дочери, пока взгляд ее не упал на старое дерево, однобоко раскинувшее свои голые ветви под башней.

— А что там? — словно сквозь сон, услышала она голос юной Катрин, указывающей на самую верхушку башни. — Оттуда, наверное, открывается прекрасный вид.

— Катрин, уедемте отсюда, — тихо сказал Серж, не замечая никого и ничего, кроме потерянного лица своей жены. — Здесь нам искать нечего.

— Нечего. Кроме нашей дочери, — маркиза кивнула в сторону башни, у которой уже спешилась Катрин и привязывала повод к ближайшему кусту. Она перевела взгляд на Сержа. — Я знаю, как вы цените слова. И давно должна была вам сказать. Я никогда, ни минуты не винила вас за все, что здесь произошло. Если я и была обижена, то лишь на то, как вы вели себя дома после возвращения. Но и это прошло, когда я узнала, что Господь благословил нас нашей Катрин.

— Я не мог быть тогда другим по возвращении, вы же знаете… вы же знаете меня.

Катрин слабо улыбнулась.

— Но и вы меня знаете. Мне казалось, что вы тяготитесь мною, потому избегаете. И это самое страшное, что могло случиться, не считая известия о вашей гибели, — она взяла его за руку и улыбнулась уже лукаво. — Есть вещи, которые я буду вам еще долго припоминать, но об этом я хочу забыть. А потому давайте заберем нашу дочь и поедем дальше к Клоду.

Он перевел дыхание и заставил себя улыбнуться. Да, он знал ее. Иногда ему казалось, что лучше, чем себя. Одному о другом было ведомо все. И если болело — болело у обоих. Они срослись друг с другом. Шрам у его сердца был шрамом у ее. Потому что душа у них тоже была словно бы одной на двоих. Башня перестала пугать его. Дерево… страшное дерево, у которого проходили казни, теперь было просто деревом.

— Идем, — с тихой улыбкой сказал маркиз и направился к каменным развалинам, в которых уже скрылась их дочь.

Знакомые стены не давили на него. Они стали вдруг частью его жизни. Потому что жизнь его была разной. И такой тоже. Поднимаясь по лестнице, он будто заново узнавал себя — касаясь камней, из которых был сложен едва уцелевший донжон. Впереди, высоко вверху, раздавались скорые шаги Катрин-младшей. Удивительно, как это ее маленькие ступни касаются камней, которые когда-то сыграли роковую роль в судьбе ее родителей.

Наконец, они поднялись наверх, туда, где каждый рассвет много месяцев встречал разбойник Якул. Туда, где среди зубцов смотровой площадки на башне он однажды умер — в ночь перед казнью Катрин де Конфьян. Он подошел к этим самым зубцам и глянул на скалы, вспоминая, как желал броситься вниз с этой высоты, которая его не отпускала.

Катрин показалось — она знает, о чем сейчас думает Серж. Словно он произносил это вслух. Она подошла к нему, положила свою руку на его ладонь, как когда-то давно. И, с улыбкой взглянув на дочь, которая, приоткрыв от удивления губы, восторженно смотрела по сторонам, негромко сказала:

— Я знаю, что у Якула есть крылья. И он умеет летать.

— Якул? — отозвалась Катрин-младшая. — Это из сказки!

— Он умеет летать, — тихо сказал Серж де Конфьян.

Солнце клонилось к закату. Как тогда. И небо вспыхивало алым цветом у горизонта. Как тогда. И озарялись в прощальных лучах камни Ястребиной горы и лес у его подножия. На земле есть места красивее этого. Но нет на земле места, которое держало бы его сильнее. Потому что здесь было гнездо Якула. Он повернулся к Катрин, глядя на то, как искрами вспыхивает свет в ее ясных зеленых глазах, и прошептал:

— Якул умеет летать только тогда, когда возле него птица с золотым оперением. Иначе он падает.

Младшая Катрин вприпрыжку подбежала к родителям и смущенно спросила: