Виктория Ленц - Сердце Альфераца

— И от кого, Михайлова? Что-то я рядом с вами только Смирнову и видел.　

Так. Не поняла.　

— Что от кого? — нахмурилась я.　

— Рожать от кого будете, Михайлова? Вы же по своему декрету…　

— Да не беременная я! — взорвалась я, спешно затыкая себе рот рукой. — Е-егор Георгиевич, — тут же добавила я. — Просто голова болела.　

— Это вы отцу ребенка будете рассказывать, Михайлова…　

Я крепче сцепила пальцы в замок и без интереса разглядывала стены, пропуская все мимо ушей. Взгляд невольно скользнул к окну. И я так и застыла, чувствуя, как у меня отвисла челюсть.　

Крысиные хвостики!　

— Михайлова! — рявкнул мне в след Егор Георгиевич.　

Но мне уже было как-то не до него. Я бросилась на улицу к абсолютно не понятно как оказавшейся там Оле.　

Увидев меня, инопланетянка заулыбалась и замахала руками.　

— Женя!　

Я схватила её за плечи и тряханула. — Что ты здесь делаешь!? Как ты вообще меня нашла, и что это такое на тебе!? — на одном дыхании выпалила я.　

Оля удивленно уставилась на меня, а потом виновато потупила глаза вниз. — Так ты же сама сказала, найти что-нибудь у тебя в шкафу…　

— Ну да, — согласилась я. — Но не это же!　

Я обвела в воздухе её фигурку в свободно висящем красном платье. До колена. И кроме него на шедарке больше ничего и не было. Кулон на шее одеждой не считался.　

— Сейчас зима! — взвыла я, потому что Оля продолжала непонимающе на меня смотреть. — Зи-ма! — еще настойчивей повторила я.　

— П-правда? — удивилась Оля. — А почему у вас тогда так тепло?　

Нет, ну я даже и не знала, что сказать. Логика приказала долго жить. Я потянулась к Оле и ощупала её голую руку, рукава платья ведь едва закрывали локоть. Кожа оказалась холодной, но абсолютно непохоже, чтобы Оле было холодно. Мда.　

Стоп, а её хвост…　

Додумать мне не дали, бесцеремонно отодвинув в сторону.　

— Девушка, — Балановский оскалился во все свои тридцать два, — а вы верите в любовь с первого взгляда или мне еще раз пройти мимо?　

Оля озадаченно уставилась на нашего неудавшегося ловеласа. Но, похоже, Балановский уже вошел в роль сердцееда и верил в свои чары и неотразимость.　

— А я вас раньше не видел. Вы здесь недавно? И где же делают таких ангелов как вы?　

— Так, герой любовник, — встряла я, шагнув между ним и Олей.　

Черт, лишь бы не заметил хвост, лишь бы не заметил хвост. Я бросала настороженные взгляды на безвольно повисшую конечность.　

— Не мешай, Михайлова, — процедили мне сквозь зубы, пытаясь снова отодвинуть меня в сторону.　

— Оля вообще тебя не понимает, она иностранка! Так что проваливай.　

Балановский вскинул брови и весь переменился в лице. Вот чувствую зря я это сказала, ой зря. У него аж глаза загорелись теперь.　

— Иван, — и, улыбнувшись своей самой обворожительной улыбочкой, Балановский наклонился и поцеловал Оле руку. — Для вас можно просто Айван.　

— Послушай, Айван, — ядовито выплюнула я, вцепляясь в его локоть как клещ и уволакивая в сторону университета. — Иди лучше. Вот просто иди лучше отсюда и все. Олин злющий старший брат — пришелец-переросток. Ихтиандр недоделанный. Он тебя одной лапищей в стену впечатает, а потом еще и размажет и глазом не моргнет. У него когтищи во-о-о, а зубищи еще больше!　

— Михайлова, конечно спасибо за заботу, но не мешай, — прошипел Балановский, безрезультатно пытаясь вывернуть из моей хватки свою руку.　

— И вообще он о сестре печется, черт знает как! — продолжала настаивать я. — Всех особей мужского пола, рискнувших приблизиться к ней ближе, чем на два метра, растерзал. Вот вообще всех. Жестокая, беспринципная тварь.　

Балановский встал и неуверенно покосился на Олю через плечо. Уж не знаю, о чем он подумал, но прищурился на меня он стрёмно.　

— А-а-а. Я понял, — насмешливо протянул он. — Никак ревнуешь, Михайлова? — Балановский осторожно взял мой подбородок, заставляя посмотреть на себя. — Ну зачем же так сразу, а Женюш?　

— Ага, — я дернула головой и оттолкнула его руку, — держи карман шире, Балановский. — Хмыкнула. — Даже и не в следующей жизни.　

— Же-ня!　

У меня в голове мелькнула мысль, что Оля очень забавно упорно продолжала делать ударение в моем имени на последний слог. А потом она встряла между мной и Балановским, перехватывая мою руку и оттягивая её от него.　

— А вам, Ай-ван, должно быть стыдно. Женя замужем!　

Чего!? Балановский вытаращился. Нет, так-то оно да, но… А постойте-ка, он ведь не на меня вытаращился, а куда-то немного правее. Я покосилась вбок, проследовав за его взглядом. Олин хвостик взметнулся в воздух и угрожающе изогнулся. А вот ушки я вчера и не заметила… Заостренные и немного торчащие они придавали инопланетянке еще более угрожающий вид.