Любен Дилов - Неоконченный роман одной студентки

— Значит, во всем виновато коринфское вино? — спросил профессор по темпоральным полетам, выслушав признание своей дипломницы. — Наша ошибка в том, что мы не подготовили тебя к возможной встрече с ним. Знаю я это вино, страшная гадость.

— Наоборот, очень вкусное, — справедливости ради возразила Циана.

Она упросила комиссию разрешить ей заглянуть сюда, пока другие пройдут лабораторию обработки памяти.

— Я еще раз выражу вам свое доверие, — ответил ей профессор по эллинистике, — надеюсь, что чувство ответственности перед историей в вас еще не погублено.

Теперь Циана не знала, имеет ли она право рассказать все профессору, занимающемуся лишь технической стороной полетов в прошлое. А ведь он отозвался об этом проклятом древнем вине, будто не раз его пил!

— Ну нет, слишком приторное, да и не выдержанное. Я предпочитаю ракию, — и он наклонился к нижнему шкафчику своего письменного стола, достав оттуда бутылку странной формы. — Тоже делается из винограда, только другим способом. Попробуй!

На безобразной криво наклеенной этикетке было написано: «Виноградная ракия. Производство и розлив — Винпром, София».

— Это тоже что-то древнее? — спросила она.

— Двадцатый век.

— Но ведь ничего не разрешается брать с собой?

Профессор вздохнул.

— Эх, милая девушка, сколько вещей нельзя делать, а ведь они делаются! А разве человечно ничего не стирать в памяти старого человека и оставлять в ней всякий сор, который волокут с собой авантюристы вроде тебя? Знаешь, какой это кошмар! И вот это гнусное пойло помогает легче переносить засорение памяти. Попробуй, прямо из горлышка.

Если ракия делается из того же винограда, значит, она похожа на сладкий эллинский напиток, — предположила Циана, неосторожно отхлебнула большой глоток и так поперхнулась, что профессору пришлось как следует похлопать ее по спине. Засмеявшись, он с демонстративным наслаждением опрокинул бутылку на глазах у прослезившейся девушки.

Ей очень хотелось в отместку тоже хлопнуть его по спине, но профессор не поперхнулся, а только с наслаждением причмокнул губами. Циана решила отомстить другим способом.

— Вы же тоже меня учили, что такие вещи строго-настрого запрещены.

— А хочешь, я тебе скажу, сколько еще запрещенного я делал? Только мне надоело все в одиночку и все тайно…

— …и позвали меня за компанию, да? Но я не стану вас покрывать! — приподнялась она со стула.

Профессор не испугался.

— Ты не сделаешь этого! А позвал я тебя, чтобы перед тем, как расстаться навсегда, преподать тебе последний урок — об ответственности перед историей.

— Ничего себе ответственность! Переносить опиаты, причем из самых запрещенных веков!

— Эх, ничего с прошлым не случится, если я выпью бутылочку-другую, у них и так предостаточно. Проблема в другом, милая девушка, — в искушениях! Вот посмотри на меня. Человек безупречной репутации, в котором общество настолько уверено, что целиком доверило ему темпоральные машины и не вторгается в его память, чтобы он мог их обслуживать. Так вот, этот человек, оказывается, жалкий раб какого-то там безумного двадцатого века. Ты, как я вижу, тоже легко поддаешься искушению, поэтому я все время говорил тебе, что ты не годишься для полетов в прошлое, слишком уж ты любопытна. Выпей еще глоток, только вначале страшно, а потом ничего!

Глядя, с каким наслаждением он отпивает короткими глотками из бутылки, Циане захотелось попробовать еще раз сжиженного до прозрачного огня винограда, однако замечание профессора относительно ее характера заставило ее воздержаться.

— А что еще вы подметили во мне?

— Не заводись! Все остальное у тебя прекрасно! Будь я немного помоложе… Твое здоровье!

Он не выглядел настолько старым, чтобы не мог объясниться в любви девушке вроде нее, а впрочем, откуда знать, сколько ему лет, ведь он давно профессор. Может, ему уже сто лет! Циана и сама испугалась такой цифры, потому что теперь его вид не казался ей устрашающим. Выражение его лица смягчилось. Этот человек, перед которым трепетали все студенты, потому что он единственный определял, кто годен, а кто негоден к темпоральным полетам, неожиданно оказался милым и беспомощным, как впервые влюбившийся мальчишка. Циана не знала, что под воздействием алкоголя лицевые мускулы расслабляются и лицо принимает трогательное, беспомощное выражение, и она самонадеянно отнесла эту заслугу на свой счет. Профессор словно отгадал ее мысли.