Любен Дилов - Неоконченный роман одной студентки

Он с жаром схватил ее за руки.

— Циана, уничтожать события для историка — кощунство! Неужто сердце позволит вам стереть час, в который я познал любовь?

У девушки на глазах выступили слезы, так очарователен был этот архаический способ признания в любви.

— Да, наша встреча поистине принадлежит истории! Но это история, на которую человечество не имеет права.

Она выдернула свою левую руку, сунула ее в карман и подала ему маленькую мягкую капсулку.

— Проглотите это!

Он испугался, наверное решив, что Циана, у которой отец химик, не станет раздавать капсулы с безобидными веществами.

— Таким образом вы хотите уничтожить историю нашей встречи?

Она весело обняла его:

— Дурачок ты мой милый, проглоти! Я хочу поцеловать тебя.

— Чтобы потом я все забыл, да?

— Да нет же, это против вирусов, которые я могу тебе передать. Чтобы ты не заболел. Ну давай же, а то я теряю терпение!

Ее красоты и объятий оказалось достаточно для того, чтобы заставить мужчину из двадцатого века что-то проглотить, пусть даже это цианистый калий. А губы ее действительно чуть не свели его с ума. Потом Циана воскликнула дрожащим голосом:

— Да, я действительно люблю тебя! Это равносильно эллинской трагедии!

Непонятно почему, ее признание вызвало у него горькую усмешку:

— Да ладно тебе! И когда тебе удалось это понять?

— Раз я способна так целовать… — и она снова прильнула губами к его шраму.

— Наверное, тебе не раз приходилось целовать мужчин…

Циана разозлилась:

— Послушай, больше всего на свете меня интересует древняя история — это верно, но все же я помню кое-что и из своей собственной. — Боже, какая трагедия! — кажется, так говорили древние?

— «Боже» — это говорили, но не объявляли трагедией свои случайные знакомства.

— Но ведь именно в этом и заключается трагедия! — чуть не заплакала Циана. — Я для тебя — не больше чем эпизод, который ты должен немедленно забыть, а я буду любить тебя до смерти. О, Афродита, какой смертный грех совершила я перед тобой? За что так жестоко ты караешь меня?

Историку двадцатого века, вероятно, должно было показаться слишком необычным, чтобы ему объяснялась в любви девушка из двадцать четвертого века, причем в выражениях, употреблявшихся в четвертом веке до нашей эры, и потому он сказал:

— Милая моя, давай без банальных фраз!

Циана трагически воздела руки к небесам:

— Боже, что же мне теперь делать! Подай мне знак, о мудрая волоокая богиня!

— Ты сказала: войдешь в машину и сотрешь этот час. Можно мне посмотреть, как ты это сделаешь? — сказал он и, не дожидаясь ее согласия, ухватился двумя руками за края открывшегося люка и ловко проскользнул в кабину.

Удрученная своей трагедией, Циана слишком поздно осознала опасность и бросилась за ним.

— Эй, не смей ничего трогать!

Она так и не узнала, трогал ли он что-нибудь и что именно. Люк автоматически захлопнулся вслед за девушкой, что-то тихо щелкнуло, и уже в следующий миг оба они оказались в пилотских креслах, потому что машина очень резко перешла от полета в пространстве к полету во времени.

Как ни пыталась Циана остановить полет, чтобы вернуть историка-грибника обратно, все было тщетно. Непонятно почему, систему управления машиной блокировало, и ТСП мчало их в неизвестном направлении во времени, не имевшем ни конца, ни края. Поэтому когда на мониторе появилось изображение посадочной площадки институтского полигона, девушка обрадовалась. Однако на лицах профессора по темпоральным полетам и его ассистента радости не было и в помине.

— До каких пор ты будешь таскать сюда мужиков? — крикнул в сердцах профессор, забыв, что предыдущие случаи стерты в ее памяти, так что этот для нее первый. — И все в грязной обуви!

Ассистент деликатно подтолкнул профессора, но тут вспыхнула Циана:

— Я не виновата! Он сам залез в машину, я не смогла его остановить, и машина тоже сама тронулась. Как можно проводить эксперимент на машине, которая дает разброс во времени в три века!..

Мужчина из двадцатого века осматривал то бранящихся, то полигон с таким видом, будто попал в ловушку.

— Вы, коллега, держитесь вызывающе, — сказал уже примирительным тоном профессор. — Мне трудно будет дать положительный отзыв о вашей способности работать с темпоральными машинами.

— Но ведь она действительно… — попытался было защитить девушку инженер — специалист по темпоральным машинам, поглядывая на нее с ласковой укоризной.