Олег Пелипейченко - В Греции всё есть

— Слушай, старик, а какого… с какой нужды ты меня допытываешь? На кой я тебе вообще сдался?

— Мне описание каждого путника на табличку занести надо. Согласно списку вот из этого пергамента.

— А что за пергамент?

— Прислали.

— Кто?

— Кому положено, те и прислали. Вместе с этой кроватью.

— А кровать-то зачем? Что, просто так спросить нельзя?

— Ну да, как же. Спрашивал просто так — посылают в Тартар и дальше идут. Несознательные потому как. Не понимают, что порядок должон быть. Ты вон и на кровати кобенишься, а стоит тебе слезть…

— Ну хорошо, но для чего это всё, а?! Кому нужны эти проклятые таблички?!

— А этого ни тебе, ни даже мне знать не положено. Порядок такой: раз приказали — надо делать, и всё тут, наше дело маленькое. И вообще, не отвлекай меня, а то вовек не закончим. Что там следующее… Рост у тебя какой?

— Не знаю.

— Не беда, сейчас увидим, на кровати есть мерные зарубки. Ага. Я так и знал. И ты туда же. Вот она, отметка в четыре локтя, аккурат мой рост — куда тебе дальше тянуться было? Как я эту лишку в документе укажу?

— Но ты же грамоте обучен, цифры знаешь — вот и замерь.

— Я тебе что, Архимед, чтоб каждую дробь глазом отмерять? Я до ста считать умею, а большего от нас, чиновников, и не требуют. Многие и того не знают.

— Н-ну… ну запиши — четыре локтя с лишкой.

— Нет. Это будет непорядок. У каждого своя лишка, а в документах надо всё точно указывать. Видать, опять придётся старым верным способом…

— А-А-А-А!!! Стой! Погоди! Опусти топор! Я лёжачи немножко расслабился, вот и растянулся вдоль, а на самом деле во мне ровно четыре локтя! Сейчас сожмусь до правильной длины, сам увидишь!

— А не обманываешь? Сдаётся, ты меня перехитрить хочешь.

— Нет-нет, ну что ты! Вот, смотри: иэххх-х-х-х-х…

— Гм. И вправду подровнялся. Повезло тебе, паря. Пишу: рост — четыре локтя.

— Спасибо! Храни тебя Дий, благодетель! Всю жизнь за тебя богов молить буду! Ну, всё уже? Я могу идти?

— Ку-уда?! А взвешиваться? И учти: гирь у меня хватит ровно на два таланта. Аккурат мой вес!

Два корабля, словно гончие псы, замерли в ожидании в бухте острова Скирос. На прибрежной скале стояли двое: мускулистый парень с дорожным мешком на плече и красивая женщина средних лет в ослепительно белом пеплосе. Несмотря на резкий утренний бриз, её волнистые волосы с лазурным отливом лишь слабо колыхались — и, похоже, порывы ветра не были тому причиной. Чувствуя важность момента, внизу притихли воины. Никто из них не осмеливался даже голову поднять — все знали, что сейчас там, наверху, по сути решается судьба похода.

— Сынок, прошу тебя, подумай ещё раз, прежде чем сделать окончательный выбор. Вот два плода. — Женщина протянула руки перед собой. — Выбери этот — и ты проживёшь очень долго, гораздо дольше, чем можешь себе вообразить. Твоя жизнь станет мирной и безмятежной, а твой род — наш род! — будет многочисленным, богатым и уважаемым. Ты познаешь маленькие радости существования и насладишься ими вдосталь.

Если же выберешь этот… — Женщина отвернулась и заговорила тихо, через силу. — Твоя жизнь исполнится блеском и славой, но оборвётся в самый неожиданный момент. О тебе будет сочинять гимны вся Эллада, но их не успеют донести до твоего слуха. В мудрости своей ты постигнешь суть жизни — но на то, чтобы полной мерой использовать свои знания, у тебя просто не хватит времени. Подумай об этом, — она поднесла руки к его лицу и с мольбой поглядела на сына.

Юноша помедлил секунду, разглядывая спелые средиземноморские фрукты, а затем решительно взял плод из левой руки и с удовольствием захрустел им.

— Ты действительно так уверен в своём выборе? — спросила мать, закусив губу. — Пойми, я ведь желаю тебе только добра. Я, как и любой родитель, прежде всего хоте… хотела, чтобы мои дети жили долго и счастливо, мечтала понянчить…

— Спасибо за угощение, мама, ты всегда знала, чем меня порадовать, — мягко прервал её юноша, а затем протянул женщине надкушенный фрукт. — Попробуй сама — увидишь, тебе тоже понравится.

Плод выпал из руки растерянной матери, парень виновато улыбнулся и взял её за руку.

— Прощай и будь счастлива.

Он нежно поцеловал женщину в щёку, обнял её, повернулся и быстро зашагал вниз по извилистой тропке.

Лицо женщины начало меняться, строгий греческий профиль уступил место круглым щёчкам и носу-картошке, пушистые седые клочки расположились вокруг лысины, под белоснежной накидкой обрисовался довольно внушительный животик — и спину героя проводил взглядом уже бородач весьма почтенного вида и возраста.