Олег Пелипейченко - В Греции всё есть

Ипподор недоверчиво посмотрел на Зевса, но тот настолько убедительно закивал головой, что математик вздохнул и опять уставился на гравий. Бог стёр ногой линии, восстановил кружки и задумался.

— А если так, — опять оживился Ипподор, схватил второй прут и воткнул его между кружками. — Пёс ведь бежит чуть быстрее, иначе вопрос «догонит или не догонит» не имеет смысла. Пока он добежит до этой точки, лиса будет уже здесь, — математик отломил кусок прута и воткнул его в предполагаемую лису. — Пока он добежит досюда, лиса тем временем…

— Ипподор, ты, конечно, великий математик, но зачем же прутья ломать? — Зевс перехватил его руку и отобрал хворостину. — Общую идею я понял: ты хочешь сказать, что до того момента, когда пёс ухватит лису за задницу, мы просто никогда не доберёмся. Так?

— Ну… в общем… да.

— Поздравляю, ты только что додумался до идеи, которая придёт в голову людям только лет через семьсот. Увы, тоже не пойдёт, — уныло поглядел на него Зевс. — Позднейшие умники используют в расчётах бесконечность и до этого момента легко доберутся. Бесконечность, брат, это такая заподлистая штука, у-у-у… Сам иной раз не соображаю, что к чему. Короче, прими на веру и думай дальше, у тебя неплохо получается.

Бог и математик опять погрузились в размышления.

Прошёл час. Недополитые асфодели понемногу вяли.

— Всё, сдаюсь, — Зевс в раздражении хлопнул себя по ляжкам и встал. — К сожалению, придётся использовать универсальное средство решения проблемы. Я всегда к нему прибегаю, когда какой-нибудь болван приходит ко мне с вопросом, могу ли я создать камень, который не могу поднять.

Ипподор открыл было рот, но тут же захлопнул его так, что зубы лязгнули, и для надёжности припечатал ладонью. Зевс, пристально за ним наблюдавший, разочарованно вздохнул. Старец вытер со лба холодный пот и выдавил из себя:

— Позволено ли мне будет узнать, что это за средство?

— Элементарно, Ипподор, — усмехнулся Зевс. — Нет прецедента — нет парадокса.

Бог щёлкнул пальцами, и вместо кружков на дорожке возникли два каменных диска.

— Вот теперь пускай гоняются, — удовлетворённо потёр ладони бог.

— Но теперь он точно её никогда не догонит, — тихо сказал мудрец и опустил глаза.

Вместо ответа Зевс раздражённо пнул задний диск, тот подскочил и стукнулся о передний.

— А сейчас догнал… — одними губами произнёс Ипподор.

— Смотри, какой ты въедливый… Ты точно не хочешь спросить меня насчёт камня? — ласково поинтересовался Зевс, нависая над математиком.

Белый, как мрамор, старец попятился, дрожащими пальцами изобразил какую-то сложную фигуру, пространство вокруг него изогнулось и Ипподор исчез с оглушительным хлопком.

— Ну… я… это… да. Виноватый я. Не сдержался.

Угу, уже давно в храме обретаюсь. Ну… так получилось. Я раньше парень видный был: высокий, ладный, силы — хоть медведя ломай. Как пройдусь по улице с добычей, голый до пояса, лук за спиной — все девки заглядываются. Ну вот одна и доглядела — не буду говорить, чья она дочка, что было, то прошло, а только однажды вечером у неё в саду меня и поймали. Мы тогда думали, что темно, никто не заметит, а тут от самого горизонта к нам луч протянулся — странный какой-то, зеленоватый. И сверкнуло всего-то на мгновение, просто не повезло: сразу трое стражей с дубинами в тот момент мимо проходили. Ох, и избили меня тогда… Обе ноги поломали, ключицу, несколько рёбер, потом то, что осталось, прямо на дорогу выбросили. До дома далеко было, еле до храма дополз, меня подобрали и стали выхаживать. Живой остался, да, но всё равно срослось криво, вон какой я скрюченный и хромой. Так что пришлось пойти в сторожа при храме, тем более что сила из рук никуда не ушла, и глаз по-прежнему зоркий.

Раньше ведь я такой был охотник — м-м-м-м-м… Сам, бывало, еле мог поднять всё мясо, которое за день добывал. И над другими посмеивался — вот, мол, неумехи ленивые, учитесь, как зверя чуять надо! Так они после того по полной отыгрались, за обычай взяли — станут кружком неподалёку и ну хвалиться добычей. Да и не то обидно, что куражатся, я-то знаю, что в их рассказах и четверти правды не найдётся. А потому горько, что не придётся больше вдохнуть лесного воздуха на рассвете, услыхать, как птицы поутру крыльями хлопают, увидать оленей на водопое… Э, да что там говорить.

А давеча вижу — она. Ну, сама которая, понятно ведь. Мы с ней раньше на охоте часто виделись, вместе на крупную дичь охотились. Она и лук мне свой старый подарила. Да, так вот стоит она у дверей и с братом со своим о чём-то тихо беседует. Ага, с ним, а то с кем же. Стоят и на меня не смотрят. И вроде никто их, кроме меня, не видит. А я как раз тетиву на её луке обновлял, за день до того жилу воловью раздобыл. Ну, конечно, увидел её и про всё позабыл. Стою, лук в руке сжимаю и молчу. А она повернулась, ожгла взглядом, злобно так, потом протянула руку, вырвала у меня лук и исчезла. А брат смотрит на меня, глаз прищурил и ухмыляется, а в зелёном глазу недобрый отблеск…