Олег Пелипейченко - В Греции всё есть

Постепенно миска опустела. Экскурсовод, аккуратно подсчитывавший попадания, подвёл итоги и вручил победителю резную деревянную фигурку, в которой с трудом угадывался медведь. Финикиец счастливо улыбался и тыкал призом в лица сородичей.

Тем временем в окошке рядом с мишенью показался чей-то опасливый глаз, и через мгновение сверху упала верёвка. Троянец привязал к её концу наполовину опустевшую суму, подёргал пару раз, и остатки снарядов быстро поползли вверх. Дождавшись, пока сверху сбросят пустой мешок, экскурсовод повернулся к своим подопечным и несколько раз хлопнул в ладоши:

— Всё, уважаемые, развлечение окончено. Сейчас скоренько идём этим переулком осматривать резной жертвенник Посейдона, скоренько, не задерживаемся. По дороге я вам немного расскажу о его художественной ценности. В мотивах резьбы на стенах жертвенника, как отмечается в свитке достопочтенного Лесха, ощущается явная схожесть с традиционными сюжетами кикладских мастеров…

Скрипучий голос экскурсовода постепенно затерялся в площадном гуле. Ахейцы расположились на полу своего застенка и облизывали липкие от сока пальцы.

— Ну что, придурок хитроумный, доволен? — наконец зло процедил Диомед, подбрасывая и ловя сухую персиковую косточку. — Который день из-за тебя тут сидим…

— Так уже сто раз говорил: если б хоть чем покопаться в этом проклятом замке… — невнятно пробубнил Одиссей, ощупывая языком шатающийся зуб. — Чем-нибудь тоненьким и металлическим… Эй, ты чего делаешь?! — вдруг заорал он хриплым голосом.

Туповатое лицо Ферсандра медленно повернулось к нему.

— А чо?

— Покажи, что это у тебя в руке!

Ферсандр закончил ковырять в зубах, сплюнул на устланный соломой пол и неторопливо протянул Одиссею медный гвоздик, который он использовал в качестве зубочистки.

Через мгновение воин исчез под грудой рычащих тел. Окрестности площади огласились воплями перепуганного Ферсандра и злобными ругательствами его сокамерников.

Благообразный торговец прислушался к гвалту внутри коня, неодобрительно поцокал языком и отвернулся. Он всегда был крайне невысокого мнения об этих данайских варварах.

Над Её головой лениво двигался, почти не пузырясь, серо-голубой потолок. Именно так снизу, со дна выглядело течение ручья: в Её заводи движение воды практически не ощущалось. Сильно подросшие за последнее время змейки, которые заменяли Ей волосы, сейчас шарили в рыхлом песке, выискивая личинок и водяных насекомых. Ничего, скоро Она станет женщиной — пусть только с виду, но тем не менее, — окончательно выйдет на берег, и тогда Её ждёт другая пища. Вкусная, с горячей ароматной кровью.

Есть живое. Правый берег. Её выпученные глаза сощурились, и сквозь толщу воды стали видны две расплывчатые фигуры, спускавшиеся по тропинке к заводи. Осторожный гребок — и Её тело уже в полуметре от поверхности. Гибкая фигура почти полностью утратила прозрачность, поэтому Она держалась в тени ивы, нависшей над ручьём.

Впереди быстро шёл светловолосый парень, на лице которого ясно читалась раздражение. За ним, оскальзываясь, бежала девушка. Нет, не девушка, поправила себя Она: нимфа. Судя по серому оттенку кожи — горная. Ей-то чего тут делать? И лицо заплаканное…

До сих пор Она избегала такой крупной дичи, но сегодня подводная охота не задалась. Собственно, всё равно скоро придётся столкнуться с подобными существами — почему бы не начать сегодня?

Юноша глянул через плечо и что-то презрительно крикнул. Нимфа отшатнулась, испуганно заслонилась рукой, затем ссутулилась и спрятала лицо в ладонях. Молодой человек ещё раз что-то произнёс повелительным тоном, серокожая девушка медленно развернулась и побрела прочь, тяжело переставляя ноги. Плечи её вздрагивали.

Парень тем временем отыскал глазами пару плоских глыб, высившихся в шаге от берега, опёрся на них коленями и потянулся ладонью к воде.

Из омута на него уставились огромные, почти бесцветные глаза. В голубоватых кругах с крохотными точками зрачков плескалась тёмная рябь — так древесные угли, догорая, мерцают в сумраке тускнеющими разводами. Тьма заволакивала сознание, вымывая мысли и ощущения, не давала опомниться, замораживая любые движения.

В следующий момент в жилах стало тепло и щекотно, и он вздрогнул.

Всё-таки этот юноша непрост, подумала Она, продолжая буравить его взглядом. Чувствуется божественная кровь: обычный человек уже начал бы превращаться в камень. И кожа голубоватая — неужели и нимфа в роду затесалась? Ой как плохо… Ведь так меня может и не хватить. Бестолочь, неужели трудно было подождать окончания метаморфозы?