Елена Лактионова - Вот пришел папаша Зю…

— На ловца и зверь бежит! — воскликнула она радостно. — Никак сам папаша Зю собственной персоной! Из Москвы драпает. Даже Иосиф Виссарионович в декабре сорок первого в Москве оставался.

ВАЛЕРА прибавил ходу.

«Чайки», видя, что им в лоб несётся легендарный сумасшедший танк, давно наводящий на них ужас, вдобавок с каким-то камикадзе на броне, бросились врассыпную с проезжей дороги и быстро увязли на целине. Из машин повыскакивало правительство и заметалось в панике. С одного убегающего слетела шапка, и блеснула глянцем на декабрьском солнышке лысина.

— Вон он, голубчик, воссиял, аки агнец небесный! — углядела в бинокль Валерия Ильинична плешь папаши Зю. — Одну минуточку, дорогой товарищ, ангелочек ты наш, сейчас вознесёшься к святым праотцам. Газу, Эд!

ВАЛЕРА снова рванул. Вот он, её звёздный час! Валерия Ильинична расплылась в блаженной улыбке. О радость истинного революционера!

— Ты куда это, крыса коммунистическая, направляешься? — догнав Зюзюкина, бесцеремонно поинтересовалась Новодровская.

— Самолёты НАТО летят бомбить Москву! — заорал Зюзюкин.

— Шкуру свою спасаете, сволочи, понимаешь! — крикнул с брони Ёлкин.

— Геннадий Андреевич, — проворковала сверху Валерия Ильинична, — кому суждено повеситься, тот не утонет. Вот и сошлись во поле чистом наши стёжки-дорожки. Эд, дави гада!

— Даё-ёшь!!! — заорал во всю мощь Эдичка и целенаправленно развернул машину.

Грозно лязгнули гусеницы. Геннадий Андреевич попятился, повернулся и задал такого стрекача, что ВАЛЕРА едва поспевал за ним.

— Коммунисты, вперёд! — подзуживала его Валерия Ильинична, колыхаясь всем корпусом над люком.

Новодровская подумала, что она сейчас как Жанна д`Арк — на своём боевом коне мчится спасать Родину. Правда, Жанна спасала её от нашествия иностранцев, а она, Валерия Новодровская, напротив, призывает иностранцев, чтобы спасти свою несчастную Русь.

— Э, Валерия Ильинична, мы с вами так не договаривались! — возроптал с брони Ёлкин. — Я бомбить Москву американцам не позволю. Здесь нам с вами не по пути.

— Что ж, Борис Николаевич, к сожалению, вы всегда были лишь временным нашим попутчиком. Президентские кресла надо заслуживать не в обкомах и Политбюро, а в лагерях и Лефортове. Вы не в состоянии мыслить планетарно. У нас с вами масштабы разные. Позвольте от всей души поблагодарить вас за все ваши разрушения, о большем я даже не мечтала. Папаша Зю напрасно старался бы восстановить прежние времена: восстановить их, слава Богу, уже невозможно. А теперь прощайте: мавр сделал своё дело, мавр должен уйти. Эд! Бориса Николаевича укачало от нашей лихой езды. Тормозни-ка!

— С превеликим удовольствием, Валерия Ильинична! — обрадовался Апельсинов. — Ёлкин с возу — нам легче.

Эдик сделал крутой вираж, и Борис Николаевич скатился с брони в сугроб.

— В жизни периодически необходимо освобождаться от балласта, чтобы ничего не мешало достижению намеченной цели, — сделала резюме Валерия Ильинична. — Я всегда была волком-одиночкой. Эд, вперёд!

— Валерия Ильинична! — напрасно взывал к милости Зюзюкин. — Мадам Новодровская!

— Мадемуазель я, Геннадий Андреевич. То бишь, девица по-нашему. Ма-де-му-азель!

— Ма… мзель… Ма… Ма! Мама!

«Эх, — подумал Геннадий Андреевич, — был бы я Львом, ни за что бы не струсил».

Но он был Рак. И потому бежал по бескрайнему заснеженному полю маленький лысый человечек, а за ним, рычало и лязгало гусеничное чудовище с бесстрашной московской девой в камуфляжной форме.

Это если смотреть планетарно.

Тем временем к валяющемуся в сугробе Ёлкину подъехала Юнашевская «Волга».

— Папа, ты не ушибся?

— Борис Николаевич, как вы себя чувствуете?

— Гони в Москву! — очухался Ёлкин.

— Борис Николаевич, — чуть не плача взмолился Юнашев. — По такой целине не разгонишься!

— Папа, ну чем мы можем помочь Москве, если через пятнадцать минут её начнут бомбить?! — Татьяна попыталась воззвать отца к здравому смыслу.

На некоторое время все в машине подавлено замолчали, прислушиваясь к нарастающему гулу самолётов. Он стоял уже над самой головой.

— SОНЬКА! — вдруг заорал Юнашев. — Вот наше спасение! Мы должны их опередить!

— Валя! Гони!

«Волга» газанула, с трудом выбираясь с заснеженной пашни на дорогу.

— Вон за тем лесочком… — нервничал Юнашев, выжимая из старенького мотора всё, на что тот был способен, и даже больше.

Никогда ещё судьба России не зависела от старенького мотора и от него, Валентина Юнашева. Валентин до крови закусил губу.