Терри Пратчетт - Ноги из глины

— Ты знаешь?

— Я знаю, что ты думал об этом. Ты знаешь, что я собиралась уйти.

— Это было очевидно, не так ли?

— И мой ответ — нет. Мне бы хотелось, чтобы я могла сказать да.

Кэррот был явно озадачен. — Никогда такого не было, чтобы ты сказала мне нет, — сказал он. — Не понимаю, зачем тебе?

— Великие боги, ты поражаешь меня, — сказала она. — Ты всегда поражал.

— Мне казалось, что тебе захочется этим заняться, — сказал Кэррот. Он вздохнул. — Ну, хорошо... это, конечно, не имеет значения.

Ангуа почувствовала слабость в ногах. — Не имеет значения? переспросила она.

— Понимаешь, да, было бы неплохо, но я не перестану от этого спать.

— Не перестанешь?

— Ну, нет. Очевидно, что нет. У тебя есть свои дела. Это ничего. Мне просто казалось, что тебе это понравится. Что ж, я займусь этим один.

— Что? Как можно...? — Ангуа остановилась. — Кэррот, о чем ты вообще говоришь?

— Музей Хлеба Гномов. Я обещал сестре мистера Хопкинсона что я приведу его в порядок. Понимаешь, приведу в надлежащий вид. У нее не все в порядке со здоровьем, и я думал, что это может принести немного дохода. Между нами говоря, там есть несколько экспозиций, которые можно было улучшить, но я боюсь, мистер Хопкинсон был несколько упрям в этих вопросах. Я уверен, что многие гномы в городе ринутся туда, как только узнают об этом музее, и конечно молодежи надо изучать их великую историю. Хорошенькая уборка и чуть побелки преобразит там все, я уверен, особенно в отделе античных хлебов. Я хотел взять несколько дней отпуска. Думал это взбодрит тебя, но я понимаю, что гномий хлеб не является куском хлеба для каждого.

Ангуа уставилась на него. Кэррот часто привлекал такой взгляд. Ее взгляд изучал каждую черточку на его лице, в поисках хоть малейшего свидетельства, что это какая-то шутка. Какая-то тонкая, замаскированная шутка, рассчитанная на других. Каждая ее жилка знала, что он должен шутить, но не было ни одной улики, ни намека, чтобы доказать это.

— Да, — сказала она слабо, все еще изучая его лицо. — Я уверена, что это может стать золотой жилой.

— Музеи должны стать много интереснее в наши дни. И, знаешь, там есть целая куча партизанских сдобных пышек которые он внес в каталог, — сказал Кэррот. — И некоторые ранние образцы оборонительных бубликов.

— Ух ты, — сказала Ангуа. — Эй, почему бы нам не подготовить огромный щит с надписью типа: «Опыт боевой выпечки гномов»?

— Это наверно не сработает, — не замечая сарказма сказал Кэррот. Опыт боевой выпечки гномов постепенно забывается. Но я вижу что это идея уже захватила тебя!

"Мне все равно придется уйти, — думала Ангуа, пока они шли по улице.

— Рано или поздно он поймет, что из этого ничего не выйдет. Оборотни и люди... у нас так мало общего. Рано или поздно мне придется его оставить.

Но, на пока, оставим это на завтра.

— Заберешь свои платья? — спросила Веселина за ее спиной.

— Может одно или два, — сказала Ангуа.

Он впоследствии напился вдрызг и был заброшен на борт торговцем, отплывающим в странные и иностранные места, где он встретил множество юных девушек, которые не носили слишком много одежды. Он пережил много приключений и в конце концов умер, наступив на тигра. Так хорошее дело обошло весь мир.

Это как говорится, можно установить что-то на треножник, а потом взорвать.

Городская ратуша.

Потому что в Анк-Морпорке нет городской ратуши.

Дрожжевая бадья.

Коммандер Ваймз, с другой стороны, считал, что преступникам надо устраивать короткий, но крепкий шок. Сила шока зависела от того насколько крепко можно привязать преступников к электродам.

Констебль Посети был Омнианином, из страны издревле придерживающейся евангелизма с традиционным подходом обращения неверующих пытками и мечами. В наши дни все стало более цивилизованным, но Омнианцы до сих пор энергично и неутомимо разносили Слово, и просто сменили оружие. Констебль Посети проводил свои выходные в компании со своим братом по вере Порази-Неверующего-Ловкими-Аргументами, обходя и обзванивая округу и заставляя людей прятаться за мебелью по всему городу.

Камнелом был довольно хорош, когда надо было задавать вопросы. У него было три основных вида вопроса. Первый — прямой (вы сделали это?), второй — настаивающий (А вы уверены, что не вы сделали это?) и третий — хитрый (вы сделали это, не так ли?). Хотя они были не самые искусные в мире вопросы, талант Камнелома был в том, что он задавал эти вопросы на протяжении нескольких часов, пока не получал правильный ответ, обычно что-то типа: «Да! Да! Я сделал это! Я сделал это! Теперь, пожалуйста, скажите, что я сделал!».