Александр Сивинских - Проходящий сквозь стены

Потом я задремал.

— Выходи, Аника-воин, — сказал шеф. — Ты, «забавный и умный песик», тоже.

Мы вышли.

— Ну, теперь-то сюрпризы кончились? — устало спросил я, озираясь. В кабинете остался один Сулейман.

— Зачем кончились? — бодро воскликнул он. — Найдется еще кое-что. Будешь в полном восторге, клянусь! Плясать будешь от радости!

Да уж оно конечно! Спляшу. Трепака. Я страдальчески закатил глаза:

— Что еще?

— Перво-наперво, — продолжал грохотать Сул, — имею удовольствие познакомить тебя с твоим настоящим отцом. — Он щелкнул пальцами. Послышался звук открывающейся двери. — Обернись же, счастливец!

Я обернулся, исполненный дрожи волнения. Возле двери, на широко расставленных суставчатых ногах, покачивался «паучок Ананси».

При свете дня он выглядел скорей странно, чем жутко. Куда-то улетучилась его пугающая аура, прежде действовавшая на меня подобно удару дубиной. Багровые глазки, где раньше полыхало яростное стремление сокрушать, были прикрыты мутной пленкой. Страшные крючья поджаты.

И это — мой настоящий отец? Я пробормотал под нос: «Бычьи какие-то приколы» — и перевел тревожный взгляд на Сулейман а. Не рехнулся ли шеф?

— Хотя…— пафосным тоном ведущего шоу «Нежданная встреча» возвестил Сулейман, — значительно лучше он известен тебе в другой ипостаси. — Шеф поощрительно кивнул чудовищу, и оно, простучав конечностями, будто кастаньетами, моментально исчезло за дверью.

Спустя минуту-другую в кабинет вошел, небрежно повязывая вкруг атлетической шеи пестрый платок, улыбающийся и молодцеватый более, чем всегда, лейтенант Стукоток. Новенький блейзер, просторные белые брюки, рубашка, плетеные штиблеты — все сидело на нем идеально и выдавало большого модника, имеющего средства. Шрамы на лице, оставшиеся после укрощения Карлика Носа и пережившие даже транспозицию с превращением в трилобита Ананси и обратно, только подчеркивали его мужественность. Ушки-лопушки, как всегда, задорно торчали.

— Ну, здравствуй, сын! — проговорил он и сделал верхней губой короткое вертикальное движение, словно бы давя между нею и десной крошечный слюнный пузырек.

Совсем так, как делаю иногда я. Да и морда у него, если быть до конца объективным, обнаруживала что-то этакое… знакомое…

Я мало-помалу начал приходить в себя.

— Напарник, не находишь, что гражданин чересчур молод для моего отца? — обратился я к Жерару и демонстративно сунул руки в карманы. Этот красавец когда-то бесчестно поступил с моей матушкой. Потом болтался где-то двадцать лет. Потом успел крепко запудрить мозги уже мне. А сейчас ждет, что я разрыдаюсь от радости? У него что, особо острая форма оптимизма, усугубленного слабоумием?

Новоявленный родитель продолжал демонстрировать белизну зубов.

— Я, конечно, не дамочка, чтобы радоваться подобным комплиментам, но все-таки спасибо. — Он шагнул ко мне, раскрывая объятия. Стало заметно, что одна рука все-таки плоховато слушается. Здорово же его приголубил покойничек Жухрай!

— Поздравляю с замечательной наследственностью, чувачок, — запоздало тявкнул Жерар. — У папочки-то твоего — ни одной морщинки.

— Ага, — сказал я, отстраняясь от Стукотка. — Но знаешь, больше всего мне нравятся крючья на ногах. А еще, конечно, количество и цвет глаз.

— Когда ты по малолетству пугал в деревне стариков, оборачиваясь разными страшилищами, вряд ли был привлекательней, — ворчливо сказал шеф. Приготовленный им сюрприз стремительно терял праздничную окраску. А ему так хотелось выступить благодетелем! Он, еще на что-то надеясь, подмигнул и легким тоном добавил: — Между нами, мальчиками, говоря, вы, комбинаторы, все одинаковые.

— Я хотя бы никого не убивал, — сухо сказал я, глядя самозваному папочке в глаза. — И не бросал женщин, беременных моим ребенком.

Сул от всей души чертыхнулся.

— А как же Жухрай? — беззлобно парировал Стукоток. — Ты здорово пощекотал его ножичком, сынок! Засадил в самый ливер. — Он наконец опустил руки, поняв, что обнять меня не получится. — А женщины… Женщины у тебя еще будут, не расстраивайся. От нас, Стукотков, они прямо без ума. Правда, милая? — крикнул он через плечо. — Войди, уже можно.

— Правда, — сказала, входя, Лада и взяла его за руку. — Знаешь, Поль, у тебя замечательный отец! И такой молодой. Даже странно…

— Ну, Сул, так мы пойдем? — оживленно спросил сияющий Стукоток. — Ребенок поражен и пока не вполне осознал, как счастливо переменилась его жизнь. Пусть чуток оклемается. Скоро увидимся, мой мальчик! — пообещал он мне, увлекая Ладу за собой. — И не говори маме, что видел меня, ладно? Всем привет!