Сергей Шведов - Оракул

— А как же клад?! — растерянно спросил поднявшийся наконец с пола Аркадий Семенович Иванов.

— Раздача призов в соседнем зале, — ехидно заметил Кравчинский, — Скажи спасибо, что жив остался, ренегат. А вам отдельная благодарность, мадам Хлестова. Все-таки до чего же коварны бывают порой женщины и как часто они меняют привязанности. Не успел еще любовник остыть, как она уже завела себе другого.

— Попрошу без грязных намеков, — надменно отозвалась Светлана Алексеевна. — У нас с Аркадием Семеновичем сугубо деловые отношения.

Кравчинский собрался добавить еще что-то, судя по всему не весьма лестное для Хлестовой, но в этот момент надпись с экрана исчезла, зато появилось изображение человека с орлиным носом, которого детектив с поэтом уже дважды сподобились лицезреть — сначала в лаборатории алхимика и чернокнижника графа Глинского, а потом здесь при оглашении приговора.

— Это оракул? — спросил в испуге следователь Рябушкин и отвел глаза от пронзительного, проникающего в самые мозги взгляда.

Человек с орлиным носом выдержал паузу, доводя зрителей до состояния близкого к истерическому, а потом начал говорить, торжественно и размеренно:

— Здравствуйте, постигшие тайну.

— Здравствуйте, — глупо хихикнул Иванов.

— Я Йоан, гайосар, вождь и верховный жрец. Не пугайтесь, я давно уже мертв, а перед вами мое изображение, которое этот электронный ублюдок пронесет сквозь время. Впрочем, нет смысла предъявлять претензии компьютеру. Свое проклятие я посылаю его создателям. Идиотам, вообразившим, что им покорилось время. Хотя главным дураком был, конечно, я сам. Мы попали в прошлое, но не смогли из него вернуться. Кто считает, что неудачный результат — это тоже результат, пусть хоть один день проведет в нашей шкуре. Мы рассчитывали пробыть здесь максимум месяц, но оказались пленниками времени на всю оставшуюся жизнь. К этому мы не были готовы. Нам казалось, что мы умнее, честнее, нравственнее тех, кто нас окружает. Мы прошли сквозь время, чтобы зажечь во тьме невежества свечу просвещения. Изменяя прошлое, мы рассчитывали получить прекрасное настоящее и еще более прекрасное будущее. Но мы ничего не изменили в прошлом, зато прошлое изменило нас. Я оказался более умным, более ловким, более приспособленным к эпохе, где нам предстояло жить и умереть, чем мои коллеги. В этом мире конкурентов устраняют. Чтобы жил я, они должны были умереть. У Йо мог быть только один гайосар. Я не оправдываюсь. Мнение потомков мне неинтересно. Я стал великим правителем, и, возможно, до вас еще дойдут отблески моей славы. Но я не очень огорчусь, если слава о Великом гайосаре Йоане затеряется в веках. Ибо жил я не для вас, а для собственного удовольствия. Иногда я чувствовал себя счастливым.

Во всяком случае, я никогда бы не достиг в своем мире того, чего достиг здесь. Возможно, я бы вообще забыл о своем прошлом, если бы не оракул. Эта глупая машина, лишившая меня всего, что я имел там, помогла мне обрести многое здесь взамен навсегда утраченного. Он многое умеет, этот чертов компьютер, надо признать, но, к сожалению, он не сумел сделать главного — вернуть нас туда, откуда мы пришли. Прежде чем умереть, я сделаю все от меня зависящее, чтобы оракул не стал прислужником глупцов, но боюсь, что выключить его совсем я не сумею. Мне несколько раз удавалось отключать компьютер на несколько суток, но он неизменно возрождался к жизни. Удивительно живучая машина! А потому есть надежда, что оракул сумеет естественным путем добраться до того самого времени, где из моих уст сорвался первый крик боли. Ну что ж, ему повезет больше, чем мне. Оказывается, что бессмертный Йоан, как называют меня в здешнем мире, все-таки смертен. Впрочем, я знал это с самого начала. Компьютер может продлить жизнь, но он не в силах побороть человеческую природу. Останется лишь это изображение да мои свершения, мои победы и мои преступления, не интересные в вашем мире уже никому. Прощайте, потомки. Я, Великий гайосар Йоан, сказал свое последнее слово.

Изображение старца исчезло, а на экране вновь вспыхнула надпись: «Миссия завершена». Какое-то время все присутствующие хранили скорбное молчание. Для Ярослава слова странного Йоана не явились откровением. Он уже и сам догадался, что же произошло здесь много веков назад. Неожиданностью явилось то, что это сооружение было не инопланетным кораблем, а всего лишь машиной времени. Хотя слова «всего лишь» здесь вряд ли уместны. Оставалось только выразить сожаление по поводу недомыслия наших далеких потомков, которые заслали людей черт знает куда, а потом не сумели их оттуда вытащить…