Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть - Сумерки. Переосмысление (сборник)

Мне вспомнилась их краткая размолвка в джипе. Что они не поделили?

– Но ведь я – твой будущий друг.

Он нахмурился.

– А Эдит – моя сестра.

– Несмотря на то, что в этом вопросе ты с ней не согласен?

Минуту мы смотрели друг другу в глаза.

– Так вот что ты видел! – догадался я и в изумлении раскрыл глаза. – Вот почему она так встревожилась! Ты правда видел это?

– Всего один вариант будущего из множества возможных.

– Но все-таки видел. Значит, вероятность есть.

Он пожал плечами.

– Так неужели тебе не кажется, что я должен об этом знать? Даже если вероятность ничтожна?

В задумчивости он смотрел на меня.

– Должен, – наконец ответил он. – Ты имеешь право знать.

Я ждал продолжения.

– Но ты не представляешь себе, как злится Эдит, когда ей противоречат, – предостерег он.

– Это не ее дело. Оно касается только тебя и меня. Я прошу тебя как друга.

Он помолчал, затем наконец сделал выбор.

– Я расскажу тебе основные принципы. Как это произошло со мной, я не помню, а сам ничего подобного не делал и даже не видел, как делают другие, поэтому не забывай, что я могу поделиться лишь теоретическими знаниями.

– Как становятся вампирами?

– А-а, так вот вы о чем! – пробормотала за моей спиной Джессамин. А я и забыл, что она слышит нас.

Я ждал.

– У нас, как хищников, – начал Арчи, – арсенал физических возможностей отличается избыточностью: оружия у нас гораздо больше, чем на самом деле требуется для охоты на такую легкую добычу, как люди. Мы наделены силой, скоростью, острым зрением, слухом и обонянием, не говоря уже о том, что некоторые из нас, как Эдит, Джессамин и я, обладают особыми способностями. Мало того: мы, как насекомоядные цветы, красивы и физически притягательны для нашей добычи.

Мне отчетливо вспомнилось, как Эдит демонстрировала мне свои возможности на лесном лугу.

Арчи расплылся в улыбке, сверкнули зубы.

– У нас есть еще одно, совершенно ненужное оружие: наш яд. Да, мы ядовиты. Этот яд не убивает, только парализует. Он действует медленно, распространяясь по организму вместе с кровью, так что наша жертва после укуса ощущает слишком острую физическую боль, чтобы спасаться от нас бегством. Но как я уже сказал, это избыточное оружие. Если мы подошли достаточно близко, чтобы укусить жертву, ей уже не сбежать. Разумеется, из любого правила есть исключения.

– Карин, – тихо подтвердил я. Пробелы в истории, которую рассказала мне Эдит, начали восполняться. – Значит… если яду ничто не помешает распространиться?..

– Требуется несколько дней, чтобы перерождение завершилось – в зависимости от того, сколько яда в крови и насколько близко к сердцу попал яд. Создатель Карин нарочно укусил ее в руку, чтобы она мучилась подольше. Пока сердце продолжает биться, яд распространяется, исцеляя и преображая организм по мере своего продвижения. Наконец сердце останавливается: перерождение завершено. И все это время жертва кричит и жаждет смерти, как избавления.

Я содрогнулся.

– Как видишь, приятного мало.

– Эдит говорила, что это очень трудно… а по-моему, все довольно просто.

– В каком-то смысле мы, как акулы: однажды почувствовав вкус крови или даже ее запах, мы уже не в силах устоять перед искушением. Вкусить крови означает дать волю безумию. Тяжело обеим сторонам: вампир сходит с ума от жажды крови, его жертва – от невыносимой боли.

– Мне кажется, забыть такое невозможно, – предположил я.

– Для всех остальных боль при перерождении стала самым мучительным воспоминанием о человеческой жизни. Но со мной почему-то было не так.

Арчи смотрел сквозь меня, сидя неподвижно. Я задумался: каково это – не знать, кем ты был? Смотреть в зеркало и не узнавать лицо, которое там видишь?

В то, что Арчи был когда-то преступником, мне не верилось. Да, Ройал выглядел эффектнее, на него заглядывались все девчонки в школе, но лицо Арчи поражало не просто совершенством, а чистотой.

– Это даже неплохо, что я ничего не помню, – вдруг заговорил Арчи. – Я не помню, кого оставил в человеческой жизни. И боли тоже не помню, – он посмотрел на меня и слегка прищурился. – Карин, Эдит, Эрнест – все они потеряли близких до того, как перестали быть людьми. Поэтому горевали, но не жалели. Но так бывает не со всеми. Физическая боль проходит сравнительно быстро, Бо. Однако страдания причиняет не только она…

У Ройала были родители, которые любили его и зависели от него. И две младшие сестренки, которых он обожал. После метаморфозы он больше никогда их не видел. А потом и пережил их всех. Такая боль действует медленно и долго, она невероятно мучительна.