Эле Ника - Порфирия. Пробуждение. Часть II

– Forever and ever! Мне больше всего понравилось, – рассмеявшись, тихо проговорил Сандро и прижал меня к себе. – Должен признаться, я боялся, что ты изменишься в худшую сторону, став вампиром.

– Хм. Боялся, что я стану злобным вампирёнышем?

– Да. – Он задумался и поправил себя: – То есть нет. Я опасался, что голод затуманит тебе сознание, и ты…

– Вытворю что-то страшное, после чего буду жутко страдать и ненавидеть себя? – продолжила я его мысль.

– Да, – коротко ответил Сандро грустным голосом.

– Ну, – спокойно начала я, стараясь отвлечь его от этих мыслей, – благо запах человеческой крови для меня не особо привлекателен, бояться нечего.

Я нежно провела ладонью по его лицу. Сдвинутые брови говорили мне о каких-то горьких размышлениях.

– Сандро, я уже две недели как вампир и прекрасно контролирую свои инстинкты. Прошу, не делай такое печальное лицо. Всё хорошо.

– Нет, amore mio 1 1 Любовь моя (итал.). , я не печален. Я просто слушаю, как твоя собака тревожно лает и скулит.

Ох, Пит! Время три часа ночи, и что ему не спится! Мы жили в частном секторе, в своём двухэтажном доме. Территория нашей земли была весьма велика, большую часть которой занимал сад с персиками, яблоками и прочими фруктовыми деревьями. Иногда в сад пробирались ёжики, и наш четвероногий охранник Пит, породы пойнтер, начинал громко лаять и бросаться на них. Нам ничего не оставалось, как только сажать его на цепь и отвлекать порцией собачьего корма. Но всё это было только летом, почему сейчас он лает?

– Я схожу, посмотрю, что там, – сказала я и встала с постели.

– Нет, – Сандро поспешил остановить меня. – Лучше я.

– Сандро, Пит тебя вусмерть боится. И я не хочу, чтобы мама проснулась.

Сандро немного посомневался, но всё же согласился и отпустил меня.

К слову говоря, пёс опасался не только Сандро. Он стал настороженно обходить и меня стороной. Раньше – пока я была человеком, за ним такого не наблюдалось,. Сандро объяснял это тем, что собаки видят на нас «отпечаток смерти».

Когда человек перерождается в вампира – он умирает. Так и я, обескровленная Сандро, умерла на несколько минут. Полностью овладев моим телом, вампирская кровь Эмильена, которую, к несчастью или к счастью, мне довелось выпить, оживила меня и заставила работать мой мозг на полную катушку. Все наши инстинкты, рефлексы, невероятные способности – это лишь сигналы мозга.

Недаром после клинической смерти люди часто становятся целителями или экстрасенсами. Предсказывать будущее вампиры не могут, но вот обладать нечеловеческой силой и жить вечно – это им по силам.

Я тихо спустилась на первый этаж и вышла на крыльцо. Увидев меня, Пит тут же, виляя хвостом, спрятался в своей будке. Он высунул морду и стал внимательно наблюдать за моими действиями. Я не спеша вдохнула прохладный воздух. Никаких посторонних и незнакомых мне запахов не было. Чужих на нашей территории нет.

– Ну что же ты так разволновался, а? – обратилась я к Питюне, протянув руку к морде.

Пит с осторожностью обнюхал её и вдруг с виноватым видом отвернул нос в сторону. О, ну понятно, «отпечаток смерти»! Слава богу, он не воет!

Стоило мне отойти от него, как он тут же выскочил из будки и принялся рычать в сторону сада. При этом он поглядывал на меня, как будто хотел сказать, что там, в саду, что-то неладное.

Я медленно пошла по тропинке, ведущей в сад. Окна моей спальни как раз выходили на него. Стоило мне оказаться перед ними, как послышался тихий голос Сандро.

– Куда держите путь, мадемуазель? – спросил он, высунув голову в распахнутое окно.

– Туда… в сад.

Сандро недовольно вздохнул и в мгновение, выпрыгнув из окна, оказался рядом со мной.

– Возвращайся домой, я прогуляюсь по саду.

– Блин! Ну, Сандро! – по-детски заныла я.

– Я тоже тебя люблю. – улыбнувшись, сказал он, поцеловал меня в лоб и направился в глубину сада.

Ну и как его не любить?! Хоть я и была для себя бесстрашной вампиршей, для Сандро я по-прежнему оставалась хрупкой и нежной девочкой.

Эх, как приятно вспомнить недавние времена, когда я была подобной. Объятия и поцелуи Сандро были такими… нерешительными, что ли. Он боялся слишком сильно меня обнять или слишком страстно поцеловать, дабы меня «не повредить». В этих его границах дозволенного было даже что-то трогательное.

С этими мыслями я поднялась к себе в комнату. По пути заглянула в комнату мамы, хотела убедиться, что Пит не разбудил её. В четвёртом часу ночи сон всегда крепкий. Мама посапывала на пару с котом с забавным именем Панасоник и даже не думала просыпаться.