Брэм Стокер - В гостях у Дракулы. Вампиры. Из семейной хроники графов Дракула-Карди (сборник)

– Это очень странно, но, похоже, старик обладает определенным даром. То ли это «ясновидение», в которое мы, шотландцы, склонны верить, то ли какая-то другая оккультная форма знания, не знаю, только, когда случается какая-нибудь беда, люди, живущие с ним по соседству, неизменно припоминают его слова, в которых содержалось указание на предстоящее несчастье. Он начинает волноваться или тревожиться… можно даже сказать, оживает, когда предчувствует смерть!

Конечно же, это никоим образом не могло успокоить расшатанные нервы мистера Маркема, наоборот, заставило его еще сильнее задуматься о предсказании старика. Из всех книг, прочтенных за последнее время, больше всего его заинтересовала «Die Döppelganger» [25]немецкого автора доктора Генриха Ашенберга из Бонна. Из нее он впервые узнал о существовании раздвоения личности, когда человек начинает как бы вести две жизни одновременно, причем тело его, наделенное душой, остается физической действительностью, а у порожденного двойника (доппельгангера) появляется своя собственная душа. Незачем говорить, что мистер Маркем нашел, что все, что произошло с ним, полностью подпадает под эту теорию. Собственная спина, мелькнувшая на противоположной скале в тот день, когда он чуть не погиб на берегу… Следы ног, ведущие к зыбучим пескам и не вернувшиеся оттуда… Пророческие слова Сафта Тамми о том, что ему суждено встретиться с самим собой и погибнуть в песках. Все это поселило в нем уверенность, что он сам являет собой пример доппельгангера. Уверившись в собственной двойственности, он предпринял некоторые шаги, чтобы получить тому убедительные доказательства. Однажды вечером, перед тем как лечь спать, он на подошвах своих башмаков мелом написал свое имя. Во сне он как всегда видел зыбучие пески и как он сам идет к ним по берегу моря. Причем видения были такими яркими, что, выйдя серым утром и идя тем же самым путем, он не мог поверить, что все это было не наяву. Проснувшись, он, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не разбудить супругу, встал и осмотрел башмаки.

Надпись мелом была нетронута! Он оделся и медленно вышел из дому. На этот раз был прилив, поэтому он, пройдя между дюнами, вышел к зыбучим пескам не с той стороны, как обычно, а с противоположной. О ужас! К песчаной пучине вели его собственные следы!

Домой он вернулся в подавленном состоянии. Ему казалось совершенно необъясним, как это он, деловой человек, проживший долгую и бедную событиями жизнь в самом сердце делового Лондона, оказался втянут в совершенно мистическую историю с двойниками и предсказаниями. Он не мог обсудить свою беду даже с женой, поскольку слишком хорошо знал, что она сразу же начнет донимать его расспросами, додумает несуществующие подробности и в итоге обвинит его во всех смертных грехах. В общем, мистер Маркем с каждым днем замыкался в себе все больше. Однажды вечером, когда вода далеко отошла от берега и луна уже светила вовсю, мистер Маркем дожидался в своей комнате ужина, когда к нему зашла служанка и доложила, что пришел Сафт Тамми и затевает скандал, потому что его не пускают в дом, а он непременно хочет поговорить с хозяином. Маркому это очень не понравилось, но он не хотел, чтобы служанка решила, что он чего-то боится, поэтому велел ей провести старика к себе. Тамми решительно вошел в комнату, глядя прямо перед собой, хотя обычно глаза его были опущены. Едва переступив порог комнаты, старик заговорил:

– Пришел я посмотреть на тя еще раз… еще раз, а ты сядишь, как тот попугай на сидале. Что ж, прощаю я тя, человек! Помни, прощаю! – с этими словам он развернулся и, не произнося больше ни слова, ушел, оставив хозяина дома в негодовании.

После ужина мистер Маркем решил сходить к зыбучим пескам – ему больше всего не хотелось выглядеть (даже в собственных глазах) трусом. Ровно в девять часов вечера он вышел из дому в костюме шотландского горца и двинулся по направлению к берегу. Миновав дюны, он уселся на землю у подножия ближайшей скалы. Полная луна озаряла бухту ярким светом, подчеркивающим пену на волнах, с шипением набегающих на берег, темный контур гор и стойки, на которых сушились рыбацкие сети. Из-за призрачного лунного света казалось, что окна во всем Крукене и далеком замке лэрда мигают, как звезды в ночном небе. Долгое время он просто сидел и наслаждался красотой природы, на душе было так спокойно, как не было уже много дней. Нелепые подозрения, раздражительность и глупые страхи последних нескольких недель куда-то ушли, и их место заняли святой покой и умиротворенность. Расслабившись, он стал обдумывать свои поступки, и ему стало стыдно за свое тщеславие и упрямство. Тотчас было принято решение больше никогда в жизни не надевать этот злополучный костюм, из-за которого он отдалился от всех, кого любил, и который доставил ему столько беспокойства и боли.