Ричард Лаймон: ИГРЫ В ВОСКРЕШЕНИЕ

– Я надеялся, что они твои.

– Но ты мог позвать меня.

– Хотел сделать тебе сюрприз.

– Ты до смерти напугал меня. Я решила, что это они пришли за мной.

– Ты не должна больше думать о них. Я здесь, с тобой. Никто не посмеет больше причинить тебе зла. – Он крепче прижал ее к себе. – Господи, как же я скучал по тебе.

– Я тоже безумно по тебе скучала, – прошептала она. – Как же мне тебя не хватало. Я думала, что больше никогда тебя не увижу.

– Я всегда хотел вернуться и разыскать тебя. Но у меня не хватало мужества. Я просто трусливый и глупый солдат. И решил, что у тебя кто-то есть, может быть, ты даже вышла замуж и родила ребенка. Я не хотел знать об этом. Считал, что ты меня забыла.

– Я не забыла тебя.

– Эйс сказала мне, что ты… одна.

– Я хранила себя для тебя.

Он усмехнулся. Запрокинув голову. Вики видела его склоняющееся к ней лицо и его губы, которые вот-вот коснутся ее губ.

Прошел год…

– Не двигаться, или превратитесь в груду мяса!

Мег Дэниельс дернулась от неожиданности, когда раздался крик, и уронила буханку хлеба на пол. Она смотрела на двух мужчин, стоящих в дверях магазина. Тот, что повыше, в одной руке держал револьвер, а в другой – нейлоновую сумку. Второй, толстенький коротышка, был вооружен обрезом. Хотя вечер был теплым, на обоих были длинные пальто и лыжные маски. Бок о бок они подошли к прилавку. Мег хотела отойти назад, но побоялась. Высокий бросил сумку на прилавок.

– Набей ее до отказа, – приказал он кассиру. Коротышка повернулся к Мег, изучая ее сквозь отверстия в маске. Она вся затрепетала при виде его налитых кровью глаз, жадно пожирающих ее тело.

Он ткнул дулом своего обреза в ее левую грудь, обтянутую тонкой тканью облегающего топа.

– Класс, – промычал он. – Вот это класс.

– Не делайте мне больно. Пожалуйста.

– О, это будет совсем не больно.

От выстрела у Мег заложило уши. Посмотрев по сторонам, она заметила, как пальто на спине высокого мужчины вздулось. Из раны между его плечами брызнула кровь. Но он не упал. Вместо этого он направил свой револьвер на кассира и выстрелил. Пуля вошла тому в грудь. Отступив назад, кассир выронил пистолет. Он еще держался на ногах, когда коротышка направил на него обрез и выстрелил. Лицо кассира выше рта разлетелось в стороны кровавыми брызгами, а сам он исчез из виду, упав за прилавок. Высокий наклонился вперед, дотянулся до открытой кассы и начал выгребать деньги. Он хватал банкноты, запихивал их в сумку и тянулся за следующей партией.

Мег в изумлении уставилась на его спину. Из раны величиной с полмонеты струилась кровь.

Но он, как ни в чем не бывало, продолжал запихивать деньги в сумку.

– Ты пойдешь с нами, птичка.

Слова долетели до нее откуда-то издалека. Мег подумала: «Это он ко мне обращается? Наверное, так как больше никого в магазине нет».

– Эй, ты!

Она повернула голову. Коротышка смотрел на нее.

– Ты что, глухая?

Она покачала головой.

Высокий застегнул сумку и поднял ее с прилавка. Когда он повернулся, Мег заметила кровоточащую рану у него на груди.

«Почему он не умер»? – удивленно подумала она.

– Мы возьмем ее с собой, – сказал коротышка.

– Согласен, шеф. Классная девка.

Схватив Мег за топ, коротышка вытолкал ее наружу, где их поджидал черный фургон.

– Хочешь еще чего-нибудь выпить? – спросил Грэм, заметив в ее бокале лишь кубики льда и розовую соломинку.

Она отрицательно покачала головой. При этом копна ее волос взмыла в воздух, заиграв всеми оттенками золота в мягком свете бара.

– Не здесь, – сказала она. – Но, если ты не против зайти ко мне…

– Ты остановилась здесь, в отеле? Вместо ответа она открыла свой кошелек и достала оттуда ключ от номера.

– Хорошо, – сказал Грэм.

– Это твоя счастливая ночь.

– Уверен в этом.

Он не мог поверить в такую удачу. С тех пор как Джо Линн бросила его и Грэм переехал в Таксой, он столько раз пытался, но даже если что и выгорало, то только с женщинами, которые были так же несчастны, как и он сам: они были либо старше его, либо некрасивые и толстые, и все действовали ему на нервы. При оценке по десятибалльной шкале они едва дотягивали от тройки до пятерки.

Эта девчонка, Патриция, тянула на все восемь.

Хорошенькая, с золотистыми волосами и нежно-голубыми глазами. Вокруг носа мило рассыпаны веснушки. Бойкий, живой ум, иногда даже склонность к сарказму, который, однако, никогда не звучал оскорбительно. Но главное, стройное, отлично сложенное тело, для которого ее платье служило лишь слабым прикрытием.