Ричард Лаймон - Ныряльщица

Я никогда не узнал бы о ее существовании, если бы прошлой ночью не маялся бессонницей, понимая, что нужно закончить рассказ. И вот около полуночи я в темноте прошел от дома к своему новенькому гаражу, открыл боковую дверь, включил свет и поднялся по лестнице в кабинет.

Офис, несмотря на его приличные размеры, был практически герметичен. Стоило закрыть или открыть дверь, и слабый сквозняк тревожил занавески на окне в двадцати футах от двери. Эта герметичность обеспечивала мне еще и шумоизоляцию.

Именно поэтому, открыв дверь кабинета, я сразу же понял: что-то не так. Воздух не был неподвижным, а тишина абсолютной. По-видимому, я забыл закрыть окно.

Последние несколько недель днем я держал все окна кабинета открытыми настежь, чтобы впустить легкий летний ветерок. А в конце каждого рабочего дня закрывал и запирал их. В Лос-Анджелесе, даже в Вест-Сайде, трудно перестараться с тем, что касается предосторожностей.

Но людям свойственно порой ошибаться, отвлекаться и упускать из виду детали. Видимо, я закрыл все окна, за исключением одного.

Стоя у самой двери, я точно знал, какое из окон открыто. От дальней стены до меня доносился шелест листьев на ветру, гул автомобилей и грузовиков на соседних улицах, отдаленный рокот вертолета — звуки внешнего мира лились в комнату, как вода, отыскавшая единственную пробоину в непроницаемом стальном корпусе корабля. Днем я только порадовался бы им и открыл остальные окна. Но не сейчас, ночью. Мне хотелось надежно отгородиться от внешнего мира, скрыться в уюте и безопасности.

Окно следовало закрыть.

Не включая свет в кабинете, я направился к окну. Горизонтальные жалюзи были опущены не до конца, сквозь щели в них просачивался лунный свет, оставляя на ковре слабо различимые серые полосы, путеводные нити для меня.

Створка окна открывалась, сдвигаясь вбок. Лучше было бы установить вертикальные жалюзи, тогда я мог бы просто протянуть руку меж пластин и закрыть окно. А вот горизонтальные жалюзи сначала требовалось поднять.

Стоя у окна, я протянул руку и попытался нащупать поднимающий жалюзи шнурок. Я его не видел, но прекрасно знал, где он находится. Пока я ощупывал темноту…

Ба-бах!

Звук раздался за открытым окном. Он казался знакомым, но мне не удавалось определить его источник.

Затем до меня донесся громкий всплеск.

Мои пальцы задели болтающийся шнурок. Я схватил его и потянул, поднимая жалюзи. Передо мной раскинулся привычный пейзаж ночного Лос-Анджелеса — дома, рекламные щиты, деревья, огни и лежащие в отдалении холмы.

Но был еще и небольшой островок света, который я никогда раньше не замечал, — справа, за домом моего соседа.

Окно на втором этаже было расположено выше забора незнакомого мне двора. Зато угол обзора оставлял желать лучшего. И большую часть поля зрения закрывали деревья. В результате я видел лишь кусочек дома и совсем не мог разглядеть плавательный бассейн.

Но он там точно был. Я не только слышал всплеск, но и видел вышку для прыжков в воду.

Сама вышка, сверкающие хромированные поручни и верхние ступени лестницы были прекрасно освещены. Их красиво обрамляли густые ветви тех самых деревьев, которые закрывали мне обзор.

Я почти не удивился, обнаружив неподалеку бассейн. Это же Лос-Анджелес. Здесь они не редкость, хотя и не так распространены, как, например, в районах побогаче, таких как Бель Эйр, или же в немилосердно жарких районах вроде Вэли.

Но я о нем не знал.

Бассейн ведь находился не рядом с моим домом, а рядом с соседним, за лужайкой, гаражом и оградой, его скрывали многочисленные кусты и деревья плюс еще один забор. Сам я жил в одноэтажном доме. Я мог годами не догадываться о существовании бассейна. И так и не обнаружил бы его, если бы не решил подняться на второй этаж своего нового гаража среди ночи, чтобы поработать, если бы не забыл закрыть единственное окно, из которого было видно вышку, и если бы мое внимание не привлекли звуки, которые издавал нырявший с вышки человек.

Я и раньше смотрел из этого окна.

Впрочем, не часто. И никогда я не смотрел в него так поздно ночью. А когда все же смотрел, ни разу не замечал вышки для прыжков, обрамленной деревьями.

«Но она же прямо здесь, передо мной, — подумал я. — Как я мог ее пропустить?»

Сколько до нее отсюда? Футов тридцать, сорок?

В поле зрения появились две ладони, они потянулись вверх и схватились за поручни лестницы. Затем показались обнаженные руки, за которыми последовала голова с мокрыми волосами соломенного цвета.