Рональд Келли - Вечерний свет (сборник)

Рвота требует усилий, так что неудивительно, что он весь взмок. Ночь была теплая, влажная, тело рыхлое, благо что не в плесени. Вытягивая его из лужи рвоты, я старался не дышать.

– Тащить его нельзя. Они проверят его подошвы. Поставим его прямо и проводим вверх по лестнице.

– Только бы он снова не начал блевать!

– Однажды у меня так рвало одного чернокожего бандита. Жаль, что я не записал этого на пленку.

– Вот уж порадовал бы внучат на Рождество!

– Мне это нравится, Том. Остроумные шуточки в процессе совершения убийства первой степени. Сразу видно, что ты крепчаешь.

Мы не спешили. Его больше не рвало, зато, судя по вонище, он надул себе в штаны.

Перед первой ступенькой лестницы он вырвался. Мы оба считали, что он ничего не соображает и что проблем не будет, но он как-то вывернулся у нас из рук и три-четыре секунды карабкался вверх, как сбежавший из клетки дикий зверь, а мы стояли и смотрели на него. Когда он был уже на пятой ступеньке, Ральф опомнился и бросился за ним, я тоже. Ральф на бегу орал. Уверен, ему приходилось сдерживаться, чтобы попросту не пристрелить Нили.

Тому хватило ума, чтобы броситься бежать, но на большее он явно не замахивался, потому что, оказавшись наверху, остановился и достал из кармана связку ключей. Когда он, нагнувшись, стал шарить рукой по двери в поисках замочной скважины, его голова дернулась, и он уставился на нас так, словно впервые увидел. Недоумение в его взгляде сменилось ужасом, и он стал пятиться.

– Черт, кто вы такие?

– Как сам думаешь, Нили?

– Мне это не нравится.

– Нам это тоже не нравится.

– У него бита. – Он кивнул, указывая на меня, при этом он раскачивался, да так сильно, что я ждал падения. Потом его рука поползла в правый карман джинсов. Можно было подумать, что там у него спрятан злобный хорек.

Ральф показал ему складной нож с девятидюймовым лезвием.

– Ты это ищешь?

– Эй! – Нили потянулся за своим ножом и потерял равновесие. Ральф успел его подхватить и поставить прямо.

Но у Нили еще оставались силы, и он, к моему удивлению, проявил неожиданную прыть. Ральф оглянулся на меня и подозвал кивком. В следующую секунду Нили сделал неуклюжее пьяное движение, вырвал у Ральфа нож и встал в боевую стойку.

Это выглядело бы устрашающе, если бы не его пьяное раскачивание.

– И у кого теперь нож? – крикнул он, пытаясь нас напугать.

– Решил нас порезать, а, Нили? – Ральф наступал на Нили, тесня его. – Ну, давай! Ударь! Вот сюда. – Он вытянул руку. – Бей, не промахнешься!

Нили раскачивался, клонился назад, а Ральф подступал все ближе.

– Какой ты жалкий, Нили! Бьешь жену, а когда тебе отдали твой ножик, боишься меня пырнуть! Ты не мужчина, но ты ведь и сам это знаешь? Каждое утро смотришь на себя в зеркало и видишь себя настоящего, да?

Вряд ли Нили понимал, что ему говорит Ральф. В его состоянии это и впрямь было бы мудрено. Все, что он понял, – это что ему хотят причинить вред. Если не Ральф, то тип в бейсболке и в темных очках. Тот, с битой в руках.

Нили попятился назад и взмахнул руками в отчаянной попытке удержать равновесие. Ударившись спиной о тонкий брус, исполнявший на верхней площадке лестницы роль перил, он перевалился через него, сломав при падении. Он не вскрикнул на лету. По-моему, он так и не понял, что произошло. Когда он долетел до земли, я уже стоял рядом с Ральфом и пялился вниз, в тень.

Было совсем тихо. Ральф включил карманный фонарик, и мы уставились на Нили. Если он был еще жив, то очень натурально прикидывался трупом. Он находился не в той позе, которую мы обычно ассоциируем с падением с большой высоты: лежал на спине, с широко раскинутыми руками. Правая нога была немного подвернута, но ничего пугающего в этом зрелище не было. Распахнутые глаза смотрели вверх. В них не было ужаса, ничего такого, к чему нас приучили книги и фильмы. У нас на глазах у него под затылком стала расплываться лужа крови.

– Спустимся и удостоверимся, – предложил Ральф.

Можно было подумать, что кто-то включил звуковое сопровождение. В те секунды, пока Нили летел вниз, все звуки стихли, но теперь ночь опять ожила, да как! Ночные птицы, собаки, лошади, коровы, которым полагалось давно видеть сны, грузовики вдали, поезда – все дружно устроили такой немилосердный тарарам, что мне захотелось зажать ладонями уши.

– Ты в порядке, Том?

– С чего мне быть не в порядке?

– Я вижу. Я знал, что тебе будет нехорошо.

– Тебе-то, думаю, хоть бы хны. Подумаешь, мы всего-навсего убили человека!