Рональд Келли - Вечерний свет (сборник)

В эти дни примерно тогда мы с Ральфом убедились, что вряд ли протянем дольше отведенного нам времени. У меня на правом бедре вдруг выступило нечто явно онкологическое, а у Ральфа опять забарахлило сердце – эти проблемы у него то появлялись, то исчезали последние два десятка лет.

Мы почти не обсуждали свои проблемы. На такой стадии уже мало что можно сказать. Только и остается, что надеяться протянуть еще немного, а если порой удается помочь людям, то продолжаешь этим заниматься, насколько хватит сил.

Однажды вечером мы проследили за Кэлли, когда она возвращалась из больницы, и выяснили, что она живет в обветшалом сельском доме, торчащем на пустом месте одиноко, как маяк. Следующим вечером мы опять за ней увязались и дождались у ее машины, пока она выйдет из торгового центра.

– Мои любимые пациенты, – сказала она с улыбкой. – Что, не нагляделись на меня на химиотерапии? – Ее кошачьи зеленые глаза смотрели на нас с подозрением. Мы заметили, что она опять прихрамывает.

– Точно. Том хочет предложить вам руку и сердце.

– Ну, – ответила она с прежней улыбкой, – сначала мне придется обсудить это с мужем, верно?

– Об этом мы и хотели с вами поговорить, Кэлли, – сказал я. – О вашем муже.

Улыбка исчезла, она тоже. Вернее, попробовала исчезнуть, но я загородил собой дверцу ее машины. Ральф взял ее за руку и отвел фута на четыре.

Что он ей сказал, я не слышал, но до моего слуха донесся ее голос:

– Моя личная жизнь – не ваше собачье дело! Я все расскажу мужу!

– Он поколотит нас так же, как колотит вас?

– Кто вам сказал, что он меня бьет?

– Помните, что я был полицейским? Я видел десятки таких случаев, как ваш. Это четкая система.

– Значит, вы были неважным полицейским, потому что муж меня ни разу пальцем не тронул.

– Три судебных запрета за пять лет, шесть звонков в службу 911, два посещения рентгенолога в связи с сотрясением мозга. Дважды вы проводили по три ночи подряд в женском приюте.

Город кипел жизнью: машины, доносящиеся откуда-то звуки рэпа, крики, смех, визг шин. А мы стали свидетелями маленькой смерти: она боролась не только с нами, но и с самой собой. Пакет с покупками выскользнул у нее из рук, она привалилась к машине. Из груди у нее вырвались сдавленные рыдания – это походило на первые признаки истерического припадка.

– Я пыталась уйти. Пять или шесть раз. Однажды взяла детей и удрала в Сент-Джо. Это в Миссури. Две недели мы прожили в мотеле. На это ушли все мои деньги. Дети не возражали, они боятся его так же, как я. Но он нас отыскал. Так и не рассказал мне, каким образом. Знаете, что он сделал? Дождался, пока мы выйдем из кинотеатра, – дети утянули меня в кино. Он засел в нашем номере. Открываю дверь – а там он. Глядит на Люка – сейчас ему восемь, а тогда было всего четыре – и говорит: «Забирай сестру, Люк. Посидите в моей машине». А сын ему отвечает: «Не смей ее бить, папа». Представляете: четырехлетка, а такое говорит! В четыре года! А он мне: «Иди сюда, шлюха». Подождал, чтобы я вошла, и ударил так сильно, что сломал мне нос. И очки разбил. Увез детей с собой. Знал, что в этом случае я не смогу не вернуться.

Мы убедили ее пойти с нами в «ресторанный дворик» молла и выпить кофе. В воздухе буквально висел растопленный жир, хоть ложкой черпай. Говорят, в Техасе не жалеют масла для фритюра? Видели бы они, что творится в этом молле!

– Но вы каждый раз возвращаетесь.

– Я люблю его, Ральф. Не могу объяснить. Это как болезнь.

– Не «как болезнь», Кэлли. Это болезнь и есть.

– Может быть, если бы я знала, что могу удрать так, что он меня не найдет… Судебные запреты его только смешили. А мне порой приходит в голову – в последнее время все чаще, – что было бы, возможно, лучше, если бы он взял и убился за рулем своей проклятой колымаги. Ну, знаете, бывают же аварии с единственным погибшим… Никому другому я не желала бы смерти с ним за компанию. Разве это не ужасно?

– Ужасно, если вы его любите.

– Это я только так говорю, Том. Я всегда так говорю. Но женщина в приюте свела меня с консультантом, и консультант объяснила мне то, что назвала «динамикой» моего отношения к нему. У нас в медицинском училище было два семестра психологии, и я всегда считала, что разбираюсь в таких вопросах. Но консультант заставила меня поразмышлять на темы, никогда раньше не приходившие мне в голову. В общем, пускай я это повторяю, но сама не уверена, что это так и есть… – И она стыдливо закончила: – Простите, что устроила сцену на стоянке. Я собрала целую толпу!