Татьяна Корсакова - Ничего личного

– У нас против него ничего нет. Он хитрая и умная сволочь. – Андрей тоже сел, стряхнул с коленей былинки.

– Значит, будет все не так легко, как хочется. Может, ты и не докажешь ничего, но оставлять Катю с этой сволочью больше нельзя.

– Я его убью, – сказал Андрей просто. – Задушу вот этими самыми руками. – Он посмотрел на свои перепачканные землей руки.

– И снова сядешь. А Катя снова останется одна. Замечательный план, гениальный! – Сема помолчал, сорвал травинку, растер в пальцах. – Кате надо сказать, что ты жив. Как-то деликатно, чтобы не напугать, не разволновать. В нынешнем положении ей новые волнения ни к чему. Может, как-то намеками, через Ивана?

– Иван ей не верит.

– А ты веришь?

– Верю. – Сказал, не задумываясь, и на душе враз стало легко, и небо посинело, а трава позеленела, и жизнь его бестолковая обрела смысл. Как же Андрей жил все это время без веры?!

Вот так и жил… Как призрак.

– Я тут подумал. – Сема поскреб макушку. – Катя ведь способна нам помочь, возможно, найти улики.

– Нет, Сема.

– Почему нет?

– Ты бы Марью свою в такое втянул? Вот и я не стану, сам разберусь.

– Но все-таки мне стоит с ней поговорить. Иван сказал, что она не верит в мою причастность. Вот я завтра к ней тихонечко и постучусь, а там уже посмотрим, как тебя из мертвых лучше воскресить.

– В какую дверь стучаться будешь? В замок тебе путь заказан.

– В замок, может, и заказан, а вот в силантьевский загородный дом – нет. Катя же там целыми днями одна, вот я и постучусь… деликатненько.

– Завтра, – сказал Андрей, вставая с земли. – Ты постучишься к ней завтра. А я буду где-нибудь поблизости.

Андрей не спал всю ночь. Факт принятия решения не освобождал от тревоги и беспокойства. А еще от радостного предвосхищения. Сема тоже не спал, Андрей слышал, как он тяжело ворочается на старом диване, сопит и вздыхает.

Встали на рассвете, без всяких будильников. Да и зачем будильники, когда ночь без сна? Завтракали в молчании, предстоящий день не обсуждали, на позицию выдвинулись сразу после завтрака и звонка от Ивана ждали, уже расположившись в кустах поблизости от дома Силантьева.

Андрей хорошо помнил этот дом, бывал в нем несколько раз, и дом ему нравился своей основательностью и уединенностью. Неудивительно, что Катя выбрала его в качестве убежища. Лиховцев бы тоже выбрал, представься такая возможность.

Около девяти утра позвонил Иван, и уже через полчаса они услышали стрекот мотора, к дому подъехала красная «Мазда».

– Ну что? – шепотом спросил Сема. – Я пошел?

– Подожди. Не надо вот так, с наскока. Дай ей время.

Сема кивнул, поднес к глазам бинокль, сказал удивленно:

– Она машину во двор загнала. Странно.

– Почему странно?

– Потому что раньше никогда не загоняла. Даже когда приезжала на целый день, оставляла у ворот. А сейчас отчего-то не оставила. Лихой, – посмотрел на него внимательно и одновременно требовательно Сема, – что-то не так.

– Если ты сейчас скажешь, что передумал и моя жена заодно с Силантьевым, я тебе снова врежу.

– Я тебе сейчас скажу, что человек не станет менять привычки без веских на то оснований, а Катя не просто загнала машину во двор, она ее спрятала от посторонних глаз. И замки… не дают мне покоя эти замки. Какую такую дверь она хочет открыть? И с чего бы ей вообще открывать эту дверь? А еще она соврала Ивану, сказала, что едет в город, а сама приехала сюда. Почему?

– Потому что не хотела, чтобы кто-то знал, где она.

– Короче, я пошел. – Сема решительно встал. – Не волнуйся, я пока только осмотрюсь, гляну, что она там делает. Я потихонечку, на глаза попадаться не буду. А ты сиди здесь, жди.

Сказал и исчез, растворился в лесной тени. Когда того требовали обстоятельства, Сема умел превращаться в человека-невидимку.

Семен ушел, и потянулись долгие минуты ожидания. Несколько раз Андрей порывался пойти следом, но в последний момент останавливался. Страх напугать Катю удерживал его на месте надежнее самой крепкой цепи. Хотелось курить, но Андрей себе запретил, побоялся, что кто-нибудь может учуять запах дыма. И вообще, у него жена беременная, какие сигареты!

Сема вернулся так же бесшумно и так же внезапно, как до этого исчез.

– Тут такое дело… – сказал, присаживаясь на траву напротив Андрея, – прав я был насчет двери. Там у Силантьева что-то вроде камеры: окон нет, но есть рабочий стол и какие-то полки. Катя начала со стола.

– Что начала?

– Обыск, я думаю. Нет, я уверен – обыск! Она что-то искала и, сдается мне, нашла. Я особо не совался, чтобы не спугнуть, больше слышал, чем видел. И знаешь, что еще странно? Ей позвонил Силантьев, а она ему сказала, что в замке. Она ему тоже соврала, как Ивану. Зачем врать рыцарю в сияющих доспехах?