Кристина Лорен - Совершенство

Люси делает вдох. Выдох. Открывает глаза навстречу сверлящему желтому свету больничных ламп. Она в коридоре медпункта.

Из дверей палат не доносится ни звука, и тут ее охватывает паника: она опять исчезла.

Как долго ее не было?

Она встает, тихо подходит к ближайшей двери.

Осторожно заглядывает в палату и видит Колина, спящего на боку. Облегчение затапливает ее теплой волной. Трубки, идущие от капельницы, ныряют под одеяло, и ей видна только лохматая макушка, торчащая наружу. Такое чувство, что только теперь она может снова дышать, зная: у него все хорошо, настолько, что его переправили сюда из больницы.

Ей не хочется будить его своим холодным прикосновением, так что она садится у койки и ждет.

Она обещает никогда больше не возвращаться в озеро. Обещает не дать Колину вернуться туда тоже.

Все в порядке, говорит она себе. Именно этого она и хотела, чтобы Колин был в безопасности; это – прежде всего. С каждым вдохом она чувствует себя все сильнее, будто воздух, минуя легкие, напрямую встраивается в ее тело, клетка за клеткой.

– Прошу прощения? – Слова и тон совершенно не совпадают; вот она, ледяная вежливость, только «лед» здесь уместнее заменить «кислотой».

Люси вскидывает голову и натыкается на взгляд знакомых темно-карих глаз Мэгги. Она не думала, что медсестра встретит ее с распростертыми объятьями, но откровенную злость на ее лице Люси увидеть не ожидала.

– Какого дьявола ты тут делаешь? – шипит Мэгги, бросая быстрый взгляд на кровать.

– Жду, когда он проснется.

Мэгги опять смотрит на укутанную фигуру, потом снова – на Люси, так, будто она явилась сюда голой.

– Девушка, вы с ума сошли? Это не Колин.

Стул со стуком падает на спинку, когда Люси встает.

– Где он? Я оставила его в больнице, но очнулась здесь. Я думала…

– Оставила? – спрашивает медсестра все тем же злым шепотом и тянет Люси к двери. – Оставила – типа вышла на минуточку? Воздухом свежим подышать? Люси, Колина выписали из больницы три недели назад.

– Три недели? – переспрашивает Люси, чувствуя, как свинцовый шар страха давит ей внутренности. Мэгги кивает и берет карту с койки спящего незнакомца. Ее слова становятся на место у Люси в голове, как куски головоломки. – Какой сегодня день?

– Воскресенье. И он только что был здесь, искал помощи, чтобы тебя найти. У мальчика было такое лицо, будто он каждый камешек готов перевернуть, если понадобится. – Мэгги качает головой, и Люси понятно – она считает, что он зря старается. – Будто это имеет значение. Я сказала ему, что это произойдет, что ты исчезнешь без следа, а он останется здесь, пытаясь собрать себя по кусочкам. Такие, как ты, годятся только сердца разбивать. Счастливыми и здоровыми мы вам не нужны, нет. Вам нужно сломать нас, до крайности довести, взять с собой туда, где нам делать совершенно нечего. Будем надеяться, он умнее, чем была я.

Мэгги выходит из палаты и направляется в кладовку.

– Когда? – спрашивает Люси, следуя за ней, чувствуя, как внутри постепенно нарастает гнев.

– Я занята, – отвечает Мэгги через плечо. – А теперь прошу меня простить.

В этот раз Люси сама хватает ее за руку, чтобы остановить. Вгаза Мэгги распахиваются, и Люси сразу становится понятно: что-то изменилось. Мэгги отводит взгляд от руки Люси, стиснувшей ее запястье – костяшки белые от напряжения, кожа плотная и теплая, – чтобы взглянуть ей в глаза.

– Оставь ты мальчика в покое. – В ее голосе звучит гнев, но не только. Еще страх.

Глаза у Люси застилает красным, воздух начинает волнами ходить по комнате. Мэгги ахает; ее рука взлетает к лицу как раз, когда из носа вдруг появляется алая струйка крови.

– Когда! – к собственному удивлению, орет Люси.

Мэгги вырывает руку; вид у нее испуганный и растерянный.

– Где-то… Где-то полчаса назад, – говорит она, пошатываясь.

Ярость исчезает так же быстро, как и появилась, и Люси в ужасе смотрит на собственные пальцы. Она протягивает руки к Мэгги.

– Простите, – начинает она, думая как-то помочь. – Я не знаю…

– Уйди от меня, – говорит Мэгги, отшатываясь назад, и падает на пол. Ее темная кожа становится неестественно-бледной, и кровь течет все сильнее, пятная ее белый сестринский халат. Когда она падает, то задевает металлический столик, и лежавшие на нем предметы с грохотом падают на пол. На шум из коридора прибегает женщина. На ней пальто и перчатки – она явно только что вошла сюда с улицы.