Клайв Баркер - Восставший из ада

Ему еще повезло. Многие пленники покинули реальный мир, не оставив в нем следа, которым при удачном стечении обстоятельств можно было бы воспользоваться и восстановить их тела А вот Фрэнк такой след оставил. Почти последнее его деяние в этом мире, не считая безумного вопля. Он пролил свое семя на пол. Мертвая сперма хранила в себе пусть скудное, но все же отражение его я; скудное, но вполне достаточное. И когда его драгоценный братец Рори, милый растяпа Рори, поранил себе пальчик, у Фрэнка появилась надежда. Он нашел опору, ощутил прилив силы, которая вскоре поможет выбраться на свободу. Теперь все зависит от Джулии.

Иногда, претерпевая очередные пытки, он думал, что она бросит его, просто от страха. Или сочтет представшее перед ней видение дурным сном. И тогда… он пропал. Сил, чтобы явиться к ней еще раз, у него не было.

Впрочем, кое-что вселяло надежду. Во-первых, тот факт, что после случившегося она возвращалась в комнату не раз и не два, просто стояла в темноте, не сводя глаз со стены. Однажды она даже прошептала что-то, он уловил лишь несколько слов, среди которых точно было слово «здесь». А еще «жди» и «скоро». И эти ее слова не позволяли ему ввергнуться в отчаяние.

А во-вторых… Джулия относилась к потерянным душам. Он прочел это по ее лицу, когда накануне того дня, как Рори поранился, Джулия и его брат зашли сюда, в комнату. На краткий миг самообладание покинуло ее, и в глазах Джулии промелькнули грусть и отчаяние.

Она потеряла смысл жизни. Была замужем за человеком, которого не любила, и не видела выхода из сложившейся ситуации.

И тут ей на помощь придет он, Фрэнк. Они еще могут спасти друг друга, как, согласно уверениям поэтов, всегда спасали друг друга влюбленные. Он был сама тайна, сама тьма, он был тем, о ком она мечтала. И если только ей удастся освободить его, он отблагодарит ее — о да! — подарит неизбывное наслаждение, заставит перешагнуть порог, за которым, как и за любым другим порогом, сильные становятся еще сильнее, а слабые погибают.

За этим порогом наслаждение есть боль, и наоборот. Он познал и то и другое сполна, и край этот он зовет своим родным домом.

На третьей неделе сентября сильно похолодало, дыхание Арктики принесло с собой хищный ветер, горстями срывавший листья с деревьев.

Похолодание повлекло за собой смену гардероба и некоторое изменение в планах. Вместо того чтобы пройтись, Джулия решила поехать на машине. В середине дня она приехала в центр города и зашла в бар, где посетителей в обеденное время хватало, но и особого столпотворения тоже не наблюдалось.

Мимо сновали люди. Заглянули молодые турки из какой-то адвокатской конторы, видимо находившейся поблизости, — сев кружком за стол, они принялись громко обсуждать свои дела и далеко идущие планы. В другом углу расположилась компания заядлых выпивох, отличавшихся от окончательно падших алкоголиков разве что относительно аккуратными костюмами. За прочими столиками сидели посетители, предпочитавшие одиночество (вот это куда интереснее), и просто пили. Периодически Джулия ловила на себе восхищенные взгляды молодых турков, но никак не реагировала.

Просидев в баре целый час (наконец народ немного рассосался, рабы бизнеса разошлись после перерыва по своим любимым конторам), Джулия вдруг заметила, как кто-то поедает глазами ее отражение в висящем над стойкой зеркале. Пытаясь скрыть охватившее ее волнение, она сделала пару глотков из своего бокала. Ожидание длилось минут десять, а потом незнакомец внезапно поднялся со своего места и приблизился к ее столику.

— Не скучно пить в одиночестве? — осведомился он.

При этих словах ей захотелось бежать. Сердце заколотилось так сильно, что, казалось, он вот-вот услышит его стук. Но нет. Мужчина просто спросил, не желает ли она выпить еще; она согласилась. Явно довольный тем, что ему не дали от ворот поворот, мужчина направился к бару, заказал два двойных виски и вернулся к ней. Лицо круглое, румяное, цветущее, темно-синий костюм на размер меньше, чем полагалось бы. Только его глаза выдавали какое-то внутреннее беспокойство, на миг задерживались на ее лице и тут же стреляли в сторону, будто испуганные рыбки.