Р. Стайн - Возвращение мумии

Еще одна пустая камера? Или четырехтысячелетний египетский царевич в окружении своих сокровищ и пожитков?

Работа с дверью продвигалась медленно. Пришлось прерваться на обед, потом мы вернулись. После этого дядя Бен и его помощники работали еще пару часов, аккуратно пытаясь снять печать, не повредив ее при этом.

Пока они трудились, мы с Сари сидели на полу и смотрели. Воздух был горячий и какой-то кислый. Думаю, это был очень древний воздух. Мы с ней обсуждали прошлогодние каникулы и приключения, пережитые нами в Великой Пирамиде. Нила делала снимок за снимком.

— Уже вот-вот, — объявил дядя Бен.

Все снова пришли в возбуждение. Мы с Сари поднялись на ноги и пересекли комнату, чтобы лучше видеть.

Золотая львиная голова отделилась от двери. Двое рабочих аккуратно положили ее в выстланную мягкой тканью корзинку. Затем дядя Бен и двое других рабочих принялись открывать дверь.

С этой дверью пришлось помучиться еще больше, чем с предыдущей.

— Она… застряла… намертво, — прокряхтел дядя Бен. Они с рабочими вытащили новые инструменты и принялись скалывать с двери толстую корку, наросшую на ней за много веков.

Через час они смогли сдвинуть дверь на дюйм. Затем еще на дюйм. И еще.

Когда она, наконец, была открыта наполовину, дядя Бен свинтил с каски фонарик и посветил в образовавшийся проем. Долго-предолго разглядывал он следующую комнату, не говоря ни слова.

Мы с Сари подошли поближе. Сердце мое снова заколотилось.

«Что он там увидел? — гадал я. — На что он так долго смотрит?»

Наконец, дядя Бен опустил фонарик и повернулся к нам.

— Мы допустили громадную ошибку… — сказал он тихо.

В комнате наступила гробовая тишина. Я судорожно сглотнул, ошеломленный дядиными словами.

Но тут же его лицо расплылось в широкой улыбке.

— …недооценив наше открытие! — закончил он. — Это будет важнее открытия Тутанхамона! Эта гробница еще больше!

Ликующие возгласы эхом отразились от каменных стен. Рабочие бросились вперед, чтобы пожать дяде Бену руку и принести ему свои поздравления.

— Поздравляю всех нас! — торжествующе отвечал дядя Бен.

Смеясь и возбужденно переговариваясь, мы один за другим протискивались через узкое отверстие в следующую комнату.

Когда лучи наших фонарей осветили помещение, я понял, что увиденного никогда не забуду. Даже толстый слой пыли и паутины не мог затмить великолепия наполнявших комнату сокровищ.

Мои глаза быстро обежали погребальную камеру. Я старался охватить взглядом все сразу. Но обозреть все было попросту невозможно! У меня аж голова закружилась.

Стены от пола до потолка покрывали иероглифы, высеченные в камне. Пол был загроможден мебелью и всевозможной домашней утварью, отчего все помещение напоминало скорее чей-то чердак или кладовую, чем древнюю гробницу!

Мой взгляд приковал к себе высокий трон с прямой спинкой. На спинке было выгравировано в золоте лучистое солнце. А позади трона стояли кресла, скамьи и длинная кушетка.

У стены стояли дюжины глиняных и каменных сосудов. Некоторые треснули и развалились. Однако большинство находилось в идеальном состоянии.

Посреди комнаты лежала на боку золотая голова обезьяны. А позади нее я увидел несколько вместительных сундуков.

Вместе с одним из рабочих дядя Бен осторожно поднял крышку с ближайшего сундука. Широко раскрыв глаза, они смотрели на его содержимое.

— Драгоценности! — воскликнул дядя Бен. — Он набит золотыми украшениями!

Сари подошла ко мне и остановилась, сияя от восторга.

— Это потрясающе! — прошептал я.

Она охотно кивнула:

— Потрясающе!

Мы шептались в полной тишине. Кроме нас никто больше не разговаривал. Все были слишком поражены удивительным зрелищем. Самым громким звуком было щелканье фотоаппарата Нилы.

Дядя Бен встал между Сари и мною и положил руки нам на плечи.

— Ну разве не поразительно? — воскликнул он. — Все в идеальном состоянии! Оставалось нетронутым все четыре тысяч лет!

Взглянув на него, я увидел в его глазах слезы. И понял, что это был ключевой момент всей его жизни.

— Нам нужно действовать крайне осторожно… — начал дядя Бен. Но вдруг умолк на полуслове, и я увидел, как выражение его лица изменилось.

Когда он провел нас с Сари через комнату, я понял, на что он смотрит. У дальней стены, скрытый в тени, стоял огромный каменный саркофаг.

— Ух ты! — прошептал я, когда мы приблизились к нему.

Длинная трещина пересекала тяжелую крышку, сделанную из гладкого серого камня, ровно посередине.