Джозеф Д’Лейси - DARKER - Рассказы (2011-2015)

— Моя дочь слишком много думает о своих экспериментах. Я надеюсь, вы не станете ей потакать. Она иногда меня весьма пугает. Она говорит такие ужасные вещи.

Я пригубил чай и улыбнулся.

— Не думаю, что в этом так уж много поводов для беспокойства.

— Нет поводов беспокоиться, когда она говорит, что может совершить убийство, что сто тысяч человек могут застать ее за этим и не будет ни малейшей вероятности, что ее в этом обвинят!

— Возможно, она несколько преувеличивает.

— Думаете, она может услышать? — пожилая леди бросила взгляд на дверь в спальню.

— Вам лучше знать, чем мне. Возможно, лучше не говорить того, чего вы бы не хотели, чтобы она услышала.

— Но я должна рассказать кому-то. Меня это пугает. Она говорит, что это она видела во сне.

— На вашем месте я бы не обращал внимания на сны.

Пожилая леди поднялась из своего кресла. Мне вовсе не понравились ее манеры. Она подошла и встала передо мной, нервно потирая руки. Она явно выглядела крайне взволнованной.

— Вчера она приехала из Лондона и говорит, что ей приснилось, как она пробует один из своих экспериментов в поезде.

— В поезде!

— И чтобы эксперимент получился достоверным, она ограбила человека.

— Ограбила!

— И в ее кармане я нашла вот это.

Пожилая женщина протянула мои часы и цепочку! Ошибиться было невозможно. Это были охотничьи часы. Я мог разглядеть свой герб и монограмму на корпусе. Я встал. Самое странное, что, когда я поднялся на ноги, мне показалось, что с ними что-то произошло — я не мог ими пошевелить. Возможно, что-то в моем поведении показалось пожилой леди странным. Она улыбнулась мне.

— Что с вами? Почему вы выглядите так забавно? — воскликнула она.

— Это мои часы и цепь.

— Ваши часы и цепь! Почему бы вам их тогда не взять?

Она протянула их мне. До нее было меньше шести футов, но я не мог преодолеть это расстояние. Мои ноги были словно приклеены к полу.

— Я… я не могу пошевелиться. Что-то случилось с моими ногами.

— Возможно, дело в чае. Я пойду, скажу дочери.

Прежде чем я смог вымолвить хоть слово, чтобы ее остановить, она скрылась. Я стоял, словно столб, вкопанный в землю. Я даже не могу описать, что со мной произошло. Это охватило меня в сущие мгновенья. Я чувствовал себя так же, как в вагоне поезда накануне — словно во сне. Я осмотрелся. Увидел чашку на столике перед собой. Увидел мерцающий огонь, лампы с абажурами. Я осознавал присутствие всех этих вещей, но видел их так, словно все происходило во сне. Меня поглощало чувство тошноты, чувство ужаса. Я боялся, но чего — не знал. Прогнать или обуздать свой страх не удавалось.

Не могу сказать, сколько я так простоял — определенно несколько минут — беспомощный, пытающийся совладать с давлением на собственный мозг. Внезапно без всякого предупреждения открылась дверь в спальню, и оттуда вышел молодой человек, который посетил меня перед ужином в моем номере и с которым мы накануне ехали в поезде. Он подошел ко мне вплотную. На воротнике его рубашки я смог разглядеть свои пуговицы. Когда он поднял руки, я узнал на его манжетах свои запонки. Я увидел на нем свои часы и свою цепь. Обращаясь ко мне, он держал часы в руках.

— У меня есть всего полминуты, но я хотел бы поговорить с вами о Мэри Брукер. Я видел ее портрет в вашей комнате, помните? Она так называемый душевнобольной преступник, сбежавший из Бродмура. Давайте посмотрим — так, примерно неделю назад — почти в это же время… нет, сейчас четверть девятого; а это произошло сразу после девяти, — он сунул мои часы в карман жилета. — Она все еще на свободе, знаете ли. Ее ищут по всей Англии, но до сих пор не поймали. Говорят, она помешана. В Бродмуре есть помешанные, но она не из их числа. Она не более помешана, чем вы или я.

Он легко дотронулся до моей груди. Столь велико было мое отвращение от перспективы физического контакта с ним, что даже легкого толчка пальцев не понадобилось, чтобы мои ноги подкосились и я рухнул в свое кресло.

— Вы не спите?

— Нет, — отозвался я, — не сплю.

Даже в своем исступленном состоянии я осознавал желание вскочить и вцепиться ему в горло. Ничего из этого, однако, не выдавало себя в выражении моего лица. Или он, так или иначе, не давал понять, что замечает это.

— Она — непонятый гений, эта Мэри Брукс. У нее свой вкус, и люди его не понимают. Ей нравится убивать — убивать! В один прекрасный день она намеревается убить себя, но до тех пор получает удовольствие, убивая других.

Сидя на краешке стола рядом со мной, он качал ногой в воздухе.