Джозеф Д’Лейси - DARKER - Рассказы (2011-2015)

— Осторожно, — сказал мужчина, поддержав ее за локоть. — Мне следовало войти первым, но галантность… иногда она действительно не к месту.

Голод нагнулся и поднял поленце, о которое споткнулась Светлана.

В квартире было звеняще тихо. Под ногой Светланы скрипнул рассохшийся паркет. Какая расточительная редкость — обычно его снимали на растопку. Дубовые доски горели долго и жарко, к тому же, давали чистый, не коптящий дым. Высокий потолок украшала лепнина — затейливые гипсовые узоры в серых пятнах плесени, с трещинами и сколами. Обои на стенах отслоились от влаги и холода, вздулись пузырями, темные и рыхлые, словно лишайник. И все же, здесь было тепло. Во всяком случае, теплее, чем на улице.

Светлана сняла калоши, словно стянула их с чужих ног, и растрепанным веником старательно обмела валенки от снега. Ее не покидало ощущение опасности. На полочке у двери лежали кусочки веревки, напоминающие мышиные хвосты. Однажды ей попался такой в полученном по карточке куске хлеба — было так обидно, что она расплакалась.

Голод терпеливо дождался ее, жестом пригласив следовать за ним. Они прошли по длинному коридору, наполненному страшной, зияющей пустотой. Высокие, двустворчатые двери, по три с каждой стороны, были плотно закрыты и, судя по всему, заперты. По светлым следам на полу угадывалось, что раньше коридор был меблирован. На одной из стен висел портрет — старый, выцветший. На нем едва можно было различить человека с аккуратной курчавой бородой, в черном котелке, строго взирающего на проходящих мимо бледно-карими, почти желтыми глазами. Другая картина, на противоположной стене, была отчего-то закрыта старой, в желтых пятнах, скатертью. Когда Светлана проходила мимо, ей показалось, что сквозь тканое полотно что-то блеснуло, поймав бледный отсвет из наддверного окошка.

Они вошли в просторную комнату в дальнем конце коридора — Натан отпер ее ключом на массивной связке. Комната оказалась кухней, переоборудованной так же и в столовую и, похоже, рабочий кабинет. Письменный стол был установлен посреди помещения, на нем лежали какие-то бумаги, чернильница, ручка. Тут же, только в стороне, стоял стакан в оловянном подстаканнике, с остатками чая — или чего-то, призванного заменить чай: бледно-зеленые палочки и неразличимые обломки листьев.

— Ромашка, — проследив взгляд Светланы, произнес Голод. — Нашел в аптечке, теперь иногда себя балую. Жаль, сахару нет — слишком уж горький отвар выходит. Впрочем, на третью заварку даже ничего. Садитесь, прошу вас.

Светлана отметила, что стула в комнате два, с разных сторон от стола. Не похоже, чтобы тут обитал кто-то еще. Впрочем, если Голод выходил с твердым намерением найти кого-то…

— Не думайте, что я один живу в этих хоромах, — говорил он тем временем, подходя к кафельной печке-голландке, и открывая заслонку. Пошевелил внутри кочергой, выгреб на совок золу, раскопал еще тлеющие угольки. Деловито подбросил мелкой щепы, подождал, пока займется, после чего, из небольшой поленницы рядом с печкой, подкинул пару обломков, судя по всему, ножек от табуретов — краска с них была счищена, но кое-где, впитавшаяся в древесину, сохранилась. Табуреты раньше были противного мертвецки-голубого цвета, если Светлана правильно разглядела.

Черные бумажные шторы закрывали высокие окна.

— Подходите, погрейтесь, — предложил Натан.

Преодолевая смущение, девушка приблизилась к нему. Чуть в стороне от печи, на стене висел плакат. На нем суровая девушка указывала рукой на разрез жилого дома. «ГРАЖДАНЕ И ГРАЖДАНКИ ЛЕНИНГРАДА! НЕ ДОПУСТИМ ПОЖАРОВ ОТ ФАШИСТСКИХ ЗАЖИГАТЕЛЬНЫХ БОМБ!» — призывали большие буквы. Где-то Светлана уже видела такой плакат. Давно, кажется. Осенью…

От печки постепенно распространялось мягкое, осторожное тепло. Проникая сквозь рукавицы, оно кололо отвыкшие пальцы, кусало ногти. Девушка спешно стянула толстые, промерзшие варежки, подставляя дрожащие кисти волнам тепла.

— Кладите их здесь, — указал Натан на небольшую полочку рядом с боком печки. — Прогреются.

Сам он встал, куда-то вышел. Слышно было, как щелкнул замок соседней двери, потом через минуту еще раз. Натан появился с небольшой эмалированной кастрюлей в руках. Поставил ее в печь.

— Вы сказали, что не один здесь живете? — спросила Светлана, просто, чтобы не молчать. Натан снял ушанку, под которой оказался обмотанный вокруг головы шерстяной шарф.

— Я сказал? — переспросил он немного растерянно, словно сделавшись от тепла ленивым и сонным. — Да, да. Не один. Раньше нас много жило в этой квартире. Целая семья. Я, братья, сестры. Мама с отцом, бабушка. Племянники… Никого не осталось. Кому-то повезло — уехал. Кому-то нет. Вы понимаете.