Ежи Довнар: Телепортация

– Может быть, именно поэтому в конце этого года Вас изберут членом Совета Европейской легкоатлетической ассоциации, а через несколько лет Вы станете членом Международного Олимпийского Комитета? – подобострастным голосом произнёс вдруг Фридрих Зайне, глядя сперва куда-то в потолок, а затем на опешившего министра. – Да, да, не удивляйтесь, я в своих предсказаниях ещё ни разу не ошибался. А что касается Всевышнего, то ведь и я, по сути, был всю жизнь антихристом – алхимия, ясновидение и вера в Бога вещи несовместимые.

– Я не могу слушать того, что вы здесь произносите – с раздражением выкрикнула пани Марианна, накладывая на себя крестное знамение, и доставая откуда-то из складок своей одежды маленький бревиярж (сокращённый молитвенник). – Познаменуйтесь кшижем после этих слов. За такие поганьские (языческие) речи вас давно следовало бы высечь четырёххвостным ременным бичом или заставить лежать лицом вниз у порога костёла с распростёртыми руками, чтоб тело ваше топтали люди во имя Христуса. А после этого вас всё равно следовало бы сжечь на костре или четвертовать.

И она раскрыла молитвенник. Все присутствующие услышали, как в комнате раздался треск горящих поленниц и где-то отдалённо, как бы микшируя гневные слова бывшей царицы российской, зазвучали исполняемые хором санкристины (замена органа) и затем стал мягко шириться исполняемый тем же хором градуал (церковное песнопение).

– В ваше время наверно так и поступили бы, но эти господа, пардон, товарищи живут после Вас четыреста лет спустя и отношение к религии сейчас совсем другое. К тому же эти панове, пардон, товарищи являются членами коммунистической партии, религией которой стал воинствующий атеизм – вмешался в разговор Юрий Францевич. – Это повлияло и на отношение к религии вообще. Появилось так много её разновидностей, и все считают правыми только себя и никого больше, что простому грешнику проще не верить ни во что, чем новоявленным проповедникам. И самое печальное состоит в том, что все спекулянты от религии прикрываются святым именем Христа, хотя экуменизм, который первыми наверно осуществили униаты, сегодня проявляется сплошь и рядом. И осуществляют его отнюдь не церковники, а люди других профессий, – скажем, композиторы и музыканты. Вы зайдите в субботу или в воскресенье, к примеру, в лютеранский собор, вы услышите там музыку немецкую, российскую, польскую, еврейскую и даже джаз.

Наступила пауза. Каждый из присутствующих – и реальных, и виртуальных – реальных, во всяком случае, точно, – задумался над своей причастностью ко всему сущему на земле и над тем, кто находится над всем этим сущим. Тем из сидящих за столом, кто жил в прошлые века, вопрос был очевиден и не требовал осмысления – мы существуем на этой земле потому, что Бог дал нам жизнь. И за это мы должны на протяжении всего своего существования на ней ходить в церковь и благодарить его за это, отмаливая попутно свои грехи. Для богохульников и атеистов вопрос порождал дилемму: вообще-то есть всё-таки Бог или его нет, в свете тех начавших появляться в Советском Союзе публикаций с положительным ответом на этот вопрос? Первым на него попытался ответить Юсуп Гочняев:

– Я, конечно, не верю в Бога, а если бы верил, то наверно в Аллаха, но что-то божественное в этом мире, по всей видимости, существует. Расскажу вам одну историю в подтверждение этих слов. Во время войны я служил в лётных частях, в секретном отделе. Мы собирали данные обо всём, что происходило в казармах для лётного состава, на аэродромах и в небе. В самом начале войны неразбериха была жуткая – мы потеряли половину всех самолётов, не успевших даже взлететь, хотя распространяться об этом было строго-настрого запрещено. И вот однажды с одного из подмосковных аэродромов взлетел советский штурмовик, защищавший московское небо от немецких бомбардировщиков. Через какое-то время поступило сообщение о попадании в самолёт снаряда, после чего связь с пилотом оборвалась. А через полчаса возобновилась. Пилот сообщал, что благополучно приземлился на военном аэродроме под Свердловском. Радисты не поверили своим ушам, перепроверили, всё подтвердилось. Военная обстановка того времени не позволила разбираться со столь загадочным случаем. И, тем не менее, осталось до сих пор таинственным и непонятным, как самолёт, летавший с максимальной скоростью 450 км/час, смог преодолеть за полчаса расстояние от Москвы до Свердловска, равное примерно 2500 км? На этот вопрос наверно смогла бы ответить пани Ханна, потому что именно с ней приключилось то, что произошло с советским боевым самолётом в ноябре месяце 1941 года. Я могу надеяться на ответ?