Вета Янева - Гимны забытых созданий

К ним подошел Виктор и зачем-то пожал Юпитеру руку.

– Спасибо тебе, Юпитер. Теперь мы все сможем. Надеюсь, ты скоро вернешься.

– Вы меня будто на смерть провожаете, – застонал юноша. – Я побежал, пока похоронный марш не начали играть.

Он спрыгнул с крыльца, махнул рукой и пошел прочь.

Облака отказались гулять по небу и солнце, воспользовавшись этим, палило вовсю. Жаркий, душный мегаполис.

Юпитер шел, за ним шумел океан. Почему библиотеки не строят у океана? Это упростило бы его жизнь.

Мертвые улицы, брошенные машины, пыльные магазины.

Почему люди забрали ключи от машин? Не могли сообразить, что оставшимся они могут понадобиться?

Юпитер подошел к маленькому красному автомобилю и дернул за ручку. Тот оглушительно завизжал. Юноша отскочил назад и пнул машину по корпусу, но та не пожелала заткнуться.

Вот и «не привлекай внимания!» Он с грустью посмотрел на разлетевшихся птиц. Стоило случиться концу света, как он стал тупее тупого, а это неприятно. А кое-кто его за это уже бы убил. Эспер, а не те маньяки-головорезы, которые наверняка услышали машину и бегут сюда.

Юпитер включил рацию и свернул в соседний переулок.

– Ди?

– …

– Ди!

– Привет, Юпитер. Это Минкар. Прости, мы еще не привыкли к этой штуке.

– Нет, ничего страшно. Вы слышали сигнализацию?

– Какую? Как у машины? Нет, а что-то случилось?

– Да тут просто… Олень врезался. Тупой олень.

– А-а. Нет, не волнуйся, вряд ли кто-нибудь услышал.

– Ну и хорошо. Конец связи.

– Удачи.

Он повесил рацию обратно на пояс. Достал из рюкзака карту: идти не так далеко, может, часа два.

Юпитер обречено вздохнул. Взяв мелок, он нарисовал на серой стене дома инопланетянина, точно такого же, какие украшали его тетрадь. Все, теперь это его дом.

Закончив, он пошел по жаре дальше.

Думал о красных перьях. О белых перьях. О красной рябине. Снова о… может, хватит уже думать о перьях? Все равно есть только одни концы ниточек.

Какая это улица? Шестая. Отлично, всего-то ничего. А не легче было бы просмотреть дома у океана на наличие книг? А, точно, мало же у кого они были в печатном виде. Только у Виктора, но у него нет подходящих.

Юпитер проклял технологии, просто потому, что мог.

Потом жару.

А затем и себя, для кучи.

И опять он забыл гитару! На кой черт он таскал ее из точки А в точку Б, если не использовал? Можно и а капелла. Например,«Солнце взойдет» – совсем тихо, чтоб не услышали враги. Ведь если без песни, то одному смысла совсем нет.

На тринадцатой улице (он очень любил это число) он решил передохнуть и перестать, наконец, ныть. По правую сторону от дороги располагалась уютная кофейня – он даже когда-то в нее заходил. Там перед входом стояли летние столики с огромными зелеными зонтами над ними. Юпитер распахнул стеклянную дверь – тихонько звякнул входной колокольчик. Благословенная прохлада! Юноша зашел за стойку, кинув рюкзак рядом со стаканчиками. Порылся внизу – бинго! Целый пакет дорогущего кофе, который ему не нужен: у Виктора такого полно, но находка приятная. И бутылки с водой, вот это добро ему пригодиться, хоть одна.

Юпитер залез на стойку: пока он один, он может быть котом сколько угодно, и Диана ничего не скажет. Достал из рюкзака бутерброд, холодный чай и свой дневник. Задумчиво поводил ручкой по бумаге, но за последние два дня ничего странного не происходило, если подумать. Поэтому он просто стал рисовать свои соображения, хотя «рисовать» – слишком сильный термин для того, что получалось.

Иногда он изображал сны, хотя не придавал им особого значения. Сны как сны: он куда-то идет, что-то делает – пусть даже и интереснее его собственной жизни – видит брата, чего уж точно ему не хватает здесь. Хотя он все равно изобразил лебедя в короне, уж больно понравился.

Он расправился с первым бутербродом и принялся за второй. Нарисовал еще одного инопланетянина.

И снова, краем глаза: что-то есть по ту сторону витрины. Юпитер поднял голову и чуть не подавился колбасой. За витриной стояли черные тени. Не мелькали, не пробегали, не пролетали:

именно стояли и смотрели на юношу.

Шесть теней, похожих на детские костюмы приведений, сотканные из черного дыма.

Лишь белые круги на лице – их глаза. Одна из теней была в подобие призрачной шляпы.

Все внутри юноши замерло, натянулось. Он судорожно проглотил остатки бутерброда.

Тени не шевелились. Юпитер поднял руки вверх, на уровень ключиц: с некоторых пор это стало его фирменным жестом.