Макс Бодягин - Сонница. Том первый

Через какое-то время Бардин лежал на животе поперёк кровати, прихлёбывая кофе из крохотной бесполезной чашки, то и дело заново наполняя её из френч-пресса. Он смотрел в жёлтую полоску света, разрезающую темнеющий коридор и вслушивался в шум воды, представляя себе как бегут крохотные овальные капельки по медной ииной коже. Тихий постук ксилофона отвлёк его от приятных мыслей, он дополз до брошенных в беспорядке джинсов, ухватил пальцами штанину, подтянул её к себе и достал из кармана айфон, цепляющийся резиновым бампером за грубую ткань. Только бы не жена, подумал Бардин, досадуя, что забыл отключить звуковой сигнал, и в ту же секунду испытал дьявольское искушение рассказать жене о том, что сейчас у него случился превосходный, сумасшедший секс с бабой совершенно модельной, нет вовсе даже не модельной, порнографической внешности. Но этот несомненно идиотский порыв прервался новой порцией постукиваний. О, сказал Бардин, увидев вместо имени безликое *. Здра-а-авствуйте, товарищ полковник, полушёпотом сказал он в трубку, оглядываясь на двери ванной комнаты. Привет, Бардин, сказал полковник, ты так говоришь, как будто занят чем-то грешным. В точку, улыбнулся Бардин. Ах ты старый похабник, засмеялся полковник, я тогда не буду тебя отвлекать. Нет в природе, точнее, не значится в нашей области никакой Иоланты Кромм, равно как и Ии Кромм, и телефон её зарегистрирован на какого-то московского алкаша, за которым числится ещё около тысячи разных сим-карт. Так что делай выводы. Если хочешь, возьмём её за подделку документов или ещё что-нибудь. Нет, возможно позже, быстро прошептал Бардин. А, так ты ещё не все её отверстия освоил, хулиган, захохотал полковник. Вообще-то все, ответил Бардин, но я просто хочу кое-что проверить. Веди себя разумно, пожалуйста, ответил полковник и положил трубку. Ох, хотелось бы, пробормотал в ответ Бардин, глядя в весёленький экран айфона.

Ия вышла из ванной абсолютно голая, в свёрнутом из банного полотенца вишневом тюрбане на голове. Тюрбан показался Бардину таким большущим, что тонкая шея женщины вдруг стала выглядеть ещё тоньше, стройней, прозрачной. Бардин откатился в сторону, уступая ей место на кровати рядом, она зарылась в одеяло и достала из тумбочки тонкую пахитоску, пахнущую вишней и ещё чем-то странно-сладким. Хочешь поговорить о делах, спросил Бардин, до хруста потягиваясь и глядя в потолок, по которому бежала довольно безвкусная лепнина, слегка измазанная чем-то имитирующим сусальное золото. Не то, чтобы хотела, но если ты что-то нашёл, это было бы интересно, ответила Ия. Она старалась говорить равнодушно, но крохотная жадная искра, вспыхнувшая в глубине её рыжих зрачков, не ускользнула от Бардина. Увы, сказал он, похвастаться нечем. Разве что поразиться пророческому дару твоего мужа, люди ведь действительно засыпают. Он перевернулся на живот и, гладя Ию по длинной, словно лакированной, голени, спросил: ты можешь мне помочь хотя бы какой-то подсказкой. Мне кажется, что стоит для начала поискать антиквара, который упоминал про некий волшебный амулет, сказала Ия. И снова Бардина кольнуло мерзковатое предчувствие того, что она сейчас титаническим усилием подавляет свой интерес, хотя нет, даже не интерес, а страсть и страсть акулью. И что эта страсть вовсе не связана с впавшим в амнезию мужем. Её ноздри вздрагивают, а прикрытые веками глаза вспыхивают так, как будто что-то сжигает её изнутри, чернит душу, выжигает её узким пламенем паяльной лампы. А как его звали, спросил он. Муж пишет о том, что антиквар известен под прозвищем Лимон, ответила Ия, но вот где искать – я совершенно себе не представляю. Что ж, я попробую удивить тебя своей находчивостью, с улыбкой сказал Бардин.

День шестой.

Воскресенье, 20-е мая

09:21

Огромный полузаброшенный пионерский лагерь, по сути дела состоявший из нескольких отдельных жилых массивов, слитых в один комплекс общей инфраструктурой, не очень походил на место отдыха. Мало того, что его разъедала ржа давней запущенности, огромные многолетние лопухи и спутанные заросли малины почти скрывали первые этажи бараков. Вокруг покосившегося и местами полностью развалившегося забора несколькими рядами тянулась колючее заграждение с циничным названием егоза, брошенное прямо на землю, наспех сколоченные вышки, угрожающе торчали по периметру. Вдобавок, знакомой с детства архитектуре детского лагеря, с его покосившимися беседками и выцветшими плакатами, совершенно несоответствовала мёртвая тишины, царящая вокруг.