Екатерина Люмьер - Любовь и Смерть

Впрочем, я ожидал подобного письма. Граф был чрезвычайно почтителен, сдержан в словах и деликатен. Я мало придавал значения подобному в своей жизни, но было приятно, что человек другого не то, что сословия, но культурного слоя владел формальностями данного толка. Впрочем, он все-таки граф, и этого не отнять. Хотя, по правде говоря, я встречал достаточно хлыщей и франтов, которые кичились своими титулами и едва ли могли сказать как зовут мужа Виктории. Смех, да и только.

Стоило мне окунуться в вереницу повозок после прибытия в один из пограничных городов на поезде, как я понял, что дорога будет долгая и я смогу как прочувствовать быт людей, населявших Румынию, так и получить возможность прощупать культурный слой, если так можно выразиться. Королевство Румыния состояло из Валахии, Молдовы и Добруджи. Как оказалось, территории были объединены всего четырнадцать лет назад, в тысяча восемьсот восемьдесят первом году. Здесь оказалось чертовски вкусное вино. Я выпил не меньше бутылки за вчерашний вечер, когда мы остановились в некоем безымянном поселении, которое мой извозчик назвал своей малой родиной. Вина из Бессарабии точно не уступают в качестве даже самым именитым детищам французских шато.

С самого первого дня на территории королевства меня преследовало стоическое чувство если не déjà vu, то хотя бы того, что я здесь уже был, но, честное слово, я бы запомнил, если бы пересек несколько стран и добрался до Восточной Европы, однако, за свои двадцать четыре года я ни разу не продвигался восточнее Австро-Венгрии. Я ожидал от себя культурного шока или по меньшей мере отторжения, но его не возникло. Ни когда мне налили отвратительный чай, ни когда я вляпался начищенными ботинками в экскременты лошади. Сам воздух вокруг меня казался знакомым, словно бы я уже вдыхал его полной грудью, да и звезды, на которые я так редко обращал внимание в Англии, заставляли остановиться, поднять голову и проследить созвездия, которые не были мне знакомы, ведь я действительно не заинтересован в астрономии, но которыми я уже любовался, и знал, куда смотреть, чтобы найти альфы и беты созвездий.

Скука стала настолько невыносимой к обеду, что я ушел бродить по лесу, несмотря на опасность нарваться на волков. В здешних лесах их было так много, что по ночам я слышал вой едва ли не в каждом поселении, в котором останавливался во время своего пути. Граф писал в одном из своих писем, что путь может выдаться несколько опасным, но мне не стоит бояться и также не стоит выходить на улицу ночью. Какой же чрезвычайно любезный человек, честное слово, я польщен. Адам говорил, что ему было около шестидесяти лет, и он был немощен, и потому не мог приехать в Лондон сам, чтобы оформить все необходимые бумаги, но братца, однако, не остановило то, что у меня нет ни соответствующих полномочий, ни особого желания ему помогать. Впрочем, моя поездка была достаточно интересной. По крайней мере я пытался себя в этом убедить.

В лесу было сыро и прохладно, очень промозгло и чрезвычайно тихо. Я не бывал в лесу последние лет десять, не меньше. Так привык к шумной суете Лондона, к клаксонам новомодных повозок и к камню, что совершенно забыл, что значит быть наедине с природой. Забавно, конечно. Я достал табакерку, в которой хранил неплохой, но дешевый табак, чтобы не жаль было потерять, и сделал самокрутку. Бумага промокла, а потому я едва ли смог найти хотя бы один сухой лист. Табак неприятно горчил (терпеть не могу дешевые сорта!), но помогал успокоить пульсирующую в висках мысль о том, как же омерзительна скука. Скорее бы добраться до замка и познакомиться с Его Светлостью, как его предпочитает называть Адам.

Остаток дня я провел за бутылкой сливового вина и попавшейся мне на глаза книгой о ядах, так кстати оказавшейся на самом верху моего багажа, который пришлось перенести из повозки в комнату, поскольку дождь усилился и грозился попортить мою немногочисленную поклажу. Я и не заметил, как заснул, убаюканный вином, табаком и последней главой достаточно скучной книги. Большую часть того, что было написано, я знал еще со времен обучения в университете. Я проснулся в третьем часу утра из-за настойчивого стука в дверь – хозяйка постоялого двора разбудила меня по моей же просьбе, о которой я так некстати забыл, и уведомила, что меня уже ожидает повозка. Точно, стоит не забыть поблагодарить графа за присланный дилижанс.

Путь из Бистрицы до Буковины пролегает через горы, а потому я прибуду к замку через три неполных дня. Дождь, начавшийся еще прошлой ночью, так и не остановился, но мы все же пустились в путь после того, как я познакомился со своим новым извозчиком, присланным графом. Было в нем что-то необычное: от слишком прямой спины – ведь сидя на облучке хочешь не хочешь согнешься за многолетнюю работу, – до чрезвычайно искристых голубых глаз. И откуда только я взял столь непривычный для моей речи эпитет? Впрочем, не суть важно. Мы покинули Бистрицу в три часа.