Сергей Кожушко - Тринадцатый сын

Максим, разморенный жарой и быстротечным сном, опустил на раскаленный асфальт одну ногу, затем вторую, и тут в его ноздри ударил зловонный запах. Скривившись, он поднял голову. В двух шагах от машины стоял, опираясь на костыль, дед, заросший седыми клочьями щетины и одетый в истлевшие, пропитанные потом, мочой и грязью улиц лохмотья.

Максима передернуло от такого зрелища, и он слабо отмахнулся, точно отгоняя неприятное наваждение.

Дед сделал шаг к Николаеву. Отвратительный запах стал просто нестерпимым. Максима начало тошнить.

–Сынок, помоги мне, пожалуйста! – прошамкал дед беззубыми кровоточащими деснами.

Максим торопливо вытащил из кармана платок и, прикрыв им нос, выдавил сипло:

–Чего тебе?

–Денежек не хватает, сынок, – зловонный старичок приблизился еще на шаг и, нагнувшись, просительно посмотрел слезящимися воспаленными глазами в лицо Максиму. – Купи у меня одну вещь.

–Мне ничего не нужно, – торопливо ответил Максим.

–Ну, пожалуйшта! Недорого отдам…

Дед раскрыл висевшую у него на плече холщевую котомку, с какой, наверное, лет сто назад нищие скитались по пыльным дорогам России, и выудил оттуда толстую книгу в потемневшем от времени деревянном переплете, на лицевой стороне которого было вырезано изображение, отдаленно напоминавшее уродливую человеческую маску. Дрожащей, покрытой язвами рукой он протянул книгу, приговаривая:

–Возьми! Тебе пригодится!..

–На что она мне! – Максим брезгливо отвернулся. – Иди лучше, дед, отсюда, да ищи покупателей в другом месте.

Старичок вдруг рухнул на колени и принялся биться лбом о мягкий асфальт. Рядом с машиной стали собираться зеваки, с улыбкой созерцавшие довольно комичную сцену.

Наконец, не выдержав, Максим бросил под ноги деду тысячерублевую купюру. Лицо старика просияло. Он сгреб серой ладонью хрустящую бумажку, сунул Николаеву свою книгу и, как был на карачках, пополз прочь, показывая Максиму обнаженные грязные ступни и волоча за собой суковатый костыль.

А к автомобилю уже бежал водитель, размахивая здоровенными кулачищами.

–Все в порядке, шеф? – тяжело дыша, рявкнул он. – Что это за чучело было?

Николаев пожал плечами, повертел в руках тяжелый фолиант и, буркнув «А книга-то старая! Поди, где-нибудь спер ее этот старикашка», зашвырнул бесполезную покупку на заднее сиденье машины.

Регистрация уже была почти закончена, когда к встревоженным Артуру и Виктории подошел Максим Ильич. Виктория повела носом и недоуменно уставилась на Николаева.

–Что, пахнет? – спросил, сдержанно улыбаясь, Максим.

–Извините, Максим Ильич, но от вас не просто пахнет, – подал голос Артур, – а воняет! Почти, как от скунса.

–Спасибо, утешил, – помрачнел Максим. – Но у вас выбора нет – мы летим в соседних креслах.

–Тогда, как говорится, приятного нам всем полета! – съязвил коммерческий директор…

Несмотря на хорошие, как показалось Николаеву, метеоусловия, их самолет почему-то посадили в Варшаве. Однако пассажиров из лайнера выпускать не стали…

Попутчики Максима спали. В салоне «бизнес-класса» стояла редкая тишина. Стараясь не потревожить сон соседей, Николаев встал со своего кресла и, уединившись в туалетной комнате, начал набирать мобильный номер Анжелы. Результатом его неоднократных попыток стало гробовое молчание в трубке, прерываемое лишь слабыми потрескиваниями. После четвертой попытки, Максим решил позвонить на свой домашний телефон. Послышались долгие гудки, а вскоре в трубке прозвучал незнакомый и грубый женский голос:

–Да? Алло! Говорите!..

–Анжела, это ты? – нерешительно спросил Максим.

–Какая Анжела? Вы что, сегодня все сговорились, что ли!

–Я попал на номер двести девяносто один шестьдесят пять тринадцать?

–Да, угадали!

–Это дом Николаевых?

–Нет, Николаевы здесь никогда не жили и жить, я надеюсь, никогда не будут!

–Но, погодите, как такое может быть! – растерялся Максим.

–Да, пошел ты! – вежливо попрощались с ним и положили трубку.

Озадаченный Николаев сел на стульчак унитаза. Трагические и нелепые события последних дней точно на параде выстроились перед его мысленным взором. Максим уже начал бояться того, что и их поездка закончится неудачей. И чем дольше думал он, глядя на погасший дисплей своего мобильника, тем меньше в нем оставалось уверенности в успехе затеянного дела. Права была Анжела – ему стоило остаться дома…

Тело «Боинга» вздрогнуло. Самолет начал готовиться ко взлету.