Лев Голубев-Качура - Ведьма из Никополя. Рассказы для детей и юношества

Мы разделись под тополем и побежали к месту нашего ныряния.

Вовка, заранее разбежавшись, подпрыгнул и с визгом полетел в воду. А я не стал нырять. Что-то заколбасило меня. До сих пор не пойму, что! Может потому, что я ещё очень плохо плаваю? Конечно, это позор для водолаза, но…

А плаваю я только по-собачьи, и только у берега.

В общем, не успев разогнаться для прыжка в воду, я затормозил, медленно, вразвалочку подошёл к берегу, и остановился в раздумье.

– Серёга, ты чего остановился? – крикнул мне Вовка, барахтаясь в воде. – Не боись – вода нормальная, тёплая, как парное молоко у Муньки! Ты же умеешь плавать, я видел в прошлый раз…

– Ты чо – трусишь?! – стали кричать остальные.

Я знал, под водой, у самого берега, есть приступочка, по которой мы вылазили из воды, и я решил сначала на ней немного постоять, а потом, с неё же, спуститься в воду.

Поставив на неё одну ногу, я тут же почувствовал какая она скользкая.

Вода была мне чуть выше колена: она была такой прохладной, и такой ласковой, что я от наслаждения закрыл глаза…

Что случилось потом, я как то сразу и не понял. Это случилось в одно мгновение, даже меньше мгновения! Я даже глаза не успел закрыть! Я даже один глаз не успел разморгнуть, не то что подумать или сообразить, или хотя бы немного приготовиться…

Я находился в воде! Даже не так. Я был под водой!

Стараясь не дышать, как у себя дома в арыке, чтобы не наглотаться воды – вот, что значит закалка-тренировка – я всё-таки, зачем-то весь сжался, или мне почудилось, что я сжался, а глаза мои сами по себе вдруг открылись.

Моему взору открылся «богатый» подводный мир арыка, ну, точь в точь, как в кино, в этом, как его…. Вот забыл название, ну… в этом…, да вы же видели его…, про водолазов…, помните? Ещё на той неделе показывали, как они в дыру корабля заплывали. Вспомнили?

Даа…, это вам не то, что дома, в арыке…

Мимо меня проплывала какая-то росшая на дне очень уж зелёная трава. Она покачивалась…, покачивалась, а в ней, словно по улицам и переулкам города, сновали маленькие рыбки и жучки. А огромные лягушки, выпучив от удивления круглые глаза, провожали меня взглядом, и, вероятно, спрашивали друг у друга, что это за чудо-юдо появилось в их владениях.

Почему-то всё это появлялось то с правой стороны, то с левой, а иногда, по какой-то прихоти природы что ли, то вверху, то внизу.

Окружавшие меня картины, медленно вращаясь, то удалялись, то приближались. Всё просматривалось, как-бы через зелёное, чуть мутноватое стекло.

…А вот проплыло подо мной старое, ржавое ведро без дна, а чуть подальше – погнутое колесо от велосипеда. Потом оно почему-то оказалось надо мной – висело в зелёном небе, и не падало…

В голове появился шум, как при счёте – тридцать пять.

А потом…, потом он стал усиливаться всё больше и больше и, наконец, перешёл в звон: такой, знаете ли – типа «Ззззззз», и я подумал – Всё! Всё, больше без воздуха я не смогу и, если сейчас же, сию же секундочку не начну дышать, то задохнусь от удушья.

И я стал дышать!

Воздух был такой густой, и с таким трудом наполнял лёгкие, что я, дыша, никак не мог надышаться. Я чувствовал – мне его не хватает! Очень не хватает!

Тогда я стал усиленно дышать, втягивая его всей грудью и со всей силой, которая у меня была. Потом…, потом чувство нехватки воздуха в какой-то миг ушло, и мне стало так тепло и уютно, что глаза у меня сами собой закрылись, и я уснул в покачивающей меня зелёной колыбели…

Глава вторая

Резко, то ли очнувшись, то ли проснувшись, я открыл глаза, и ничего не понял. Почему-то я лежал боком на траве, а вокруг меня толпились все мои друзья и знакомые товарищи. И какой-то чужой дяденька в мокрой одежде (с неё даже вода капала), закрыв глаза и облокотившись рукой о землю, как мне показалось – счастливо улыбался. Я попытался сесть, но какая-то слабость и головокружение мне помешали это сделать.

Первым увидел, что я пришёл в себя, конечно же, Вовка, и он же помог мне сесть.

А дяденька, наверно почувствовав, как я пытаюсь сесть, открыл глаза и ласково, как папа, когда он в хорошем настроении, спросил: «Ну, как, малец, ожил?» А, затем, улыбнувшись, добавил – «Долго жить будешь!»

Я всё ещё ничего не понимал, и в растерянности только «хлопал глазами». На мне была мокрая одежда, и хотя на улице стояла несусветная жара, мне было почему-то холодно.

Дяденька внимательно посмотрел на меня, потом поднявшись на ноги, взял валявшийся чуть в стороне на земле, велосипед (я его, вначале, даже не заметил) и, сказав на прощание: «Пока, пацаны! Вы уж тут поосторожнее… в воде» – покатил по натоптанной вдоль арыка тропинке.