Андрей Пучков - Тени холодного солнца

_____________________________________________________________________

1. Луциан Герберт – творческий псевдоним австрийского писателя Юлиуса Гундлинга (1828—1890). Ему принадлежат произведения: «Наполеон III» (1863); «Виктор Иммануил» (1865) и др.

_____________________________________________________________________

Чувствуя приятное расслабленность во всём теле, я вскрыл второй конверт. Вот что писал граф:

«Милостивый государь! После нашей последней встречи, вы вряд ли рассчитывали получить от меня какое-либо послание. Да, мы расстались далеко не друзьями. Я признаю что был излишне резок с вами и наговорил лишнего. Но и теперь я продолжаю считать что ваша кандидатура не является лучшей партией для моей дочери. Однако сложившиеся обстоятельства вынуждают меня изменить своё решение.

Я больше не намерен препятствовать вашему браку с Анной-Марией. Более того, эти же самые обстоятельства, заставляют меня просить вас прибыть как можно быстрее. Сейчас я не могу сообщить ничего более конкретного, но подозреваю что моя дочь находится в серьёзной опасности. Так что, по возможности не медлите. С уважением, Вильгельм Фридрих Август фон Траумберг».

Прочитав письмо графа я ощутил некую растерянность. Анне-Марии грозит опасность? Но что может угрожать моей невесте в стенах её родного замка, под присмотром отца и многочисленных слуг? И что это за обстоятельства, из за которых фон Траумберг согласился на наш брак? Ведь это письмо, несмотря на его сухость, по сути являлось мольбой о помощи.

Положив его послание в карман, я вновь развернул письмо Анны-Марии. Перечитывая его я невольно заулыбался.

– Барон, да вы весь сияете! – раздался позади меня, уже порядком надоевший голос. – Наверное умер кто-то из богатых родственников.

Позади меня, поблёскивая своими круглыми очками, стоял наглый датчанин и заглядывая мне через плечо, как ни в чём ни бывало, пытался читать письмо.

– Ах, нет, я ошибся, письмо явно от девушки. Ну что ж, тогда вдвойне поздравляю, барон. Значит вы счастливый влюблённый?

– Струэнзе, – сказал я поворачиваясь к настырному нахалу, – разве ваша маменька не говорила вам что нехорошо читать чужие письма, тем более так демонстративно?

– Конечно говорила, и неоднократно, – кивнул он своей белобрысой головой. – Но каюсь, я не всегда слушаюсь свою маменьку.

– Тогда, по крайней мере, может быть вы читали распоряжение о режиме, для находящихся в плену офицеров вражеской армии? У нас, вообще-то, всё ещё продолжается война, Струэнзе, а вы шляетесь, как ни в чём не бывало, по нашему лагерю.

– Да полно вам, барон. Война, считай, кончилась, и к несчастью победили вы. А я вовсе не нарушаю режим, прошу заметить, меня отпустили на прогулку под честное слово офицера.

– Ну так и шли бы вы к девочкам, что ли! – попытался я отделаться от него, всецело занятый своими мыслями.

– Фу, барон, как вам не стыдно предлагать такое. – Струэнзе преспокойно расположился на пне, рядом со мной. – В конце- концов вы сами виноваты. До сих пор не можете эвакуировать наш лагерь. Кстати у вас найдётся что-нибудь выпить?

– Вы невероятно назойливы, – я протянул ему свою флягу. – Вроде бы неплохой Бурбон. – Сделав глоток, потом ещё один, он вернул флягу.

– Да действительно неплохой. И что же пишет вам прекрасная леди?

– Ещё немного, Струэнзе, и я буду жалеть о том что одно из моих ядер не подарило вам вечный покой.

– Не сожалейте, барон, иначе я бы стал приходить к вам по ночам. Иногда живой враг причиняет меньше беспокойства чем мёртвый.

– Кстати, я давно хотел у вас спросить, Струэнзе, откуда у вас такая фамилия? – Поинтересовался я у наглого датчанина. – Помнится в ваших датских краях, лет так сто назад…

– Да. Вы совершенно правы, фон Хагендорф. Действительно, Иоган Фридрих является моим родственником по линии отца. Он приходится мне дядюшкой, хотя жил три поколения тому назад. Прекрасный был человек, только очень амбициозный и умный. А это, как известно, далеко не всем нравится. Его же отношения с королевой, вообще вызвали громадный скандал. Вот и поплатился за это головой 1. Так что же пишет ваша несравненная Лаура?

– Струэнзе, ну какого чёрта вы решили что я буду обсуждать с вами свои личные дела? – Бесцеремонность датчанина начинала меня раздражать.