Владимир Чуринов - Иоганн ван Роттенхерц – охотник на монстров

– Лучше б ты ошибся, скотина! – прохрипел низким голосом его напарник.

В стеклянных глазах куклы горело синее пламя, тесак скреб по зелёному ковру, на нём были видны бурые разводы, кукольные ножки в мягких лаковых ботиночках неумело стучали по рассохшемуся паркету.

– По крайней мере, приятно знать, с чем имеешь дело, – пожал плечами охотник.

– По крайней мере, первым она прикончит тебя, – сварливо отозвался напарник.

Кукла издала победный клич, похожий на клёкот стервятника, с невероятной, неожиданной для такой аляповатой штуки, скоростью она скакнула на стену, оттолкнулась, кувыркнулась в полёте, повисла на тридцатисвечной бронзовой люстре, раскачалась и, снова заклекотав, бросилась на добычу сверху.

Мушкетон был наведён умелой рукой. Это оружие имеет задержку залпа, зато бьёт наверняка. Потому всё, что потребовалось охотнику – вычислить маршрут атаки куклы и вовремя нажать на спусковой крючок. Он сделал это, когда кукла оказалась на люстре. Остальное – дело физики.

Залп, вспышка пороха на пороховой полке, грохот, стук картечи по стенам и бронзе люстры. Изорванное тельце падает на пол. Рассыпаются осколки фарфора, падает простреленная шляпка с искусственными цветами, медленно кружась в воздухе. Прекрасное кукольное платье изорвалось и превратилось в лохмотья, из которых выкатился стеклянный глаз. Синяя искра в нём медленно погасла.

– Ну, с почином, – усмехается охотник.

– Тебе опять повезло, – внешне кисло, на деле радостно откликается напарник.

– Поможешь? – спрашивает охотник, о чём-то вполне понятном им обоим.

– Всенепременно!

Мощные, но сухие руки в плотной коричневой шерсти берутся за ручки инвалидного кресла. Напарник вкатывает охотника на монстров в тёмный зал немёртвого дома. Иоганн ван Роттенхерц очень стар и прикован к своему креслу. Но кто-то должен охотиться на монстров.

***

Городок Штальвесс притулился в предгорьях среди еловых зарослей, цветочных лугов и холодных горных рек центральный части большого острова, дающего название Алмарской Империи. На границе областей, населённых издревле главным народом империи – алмарами и самым важным народом империи – бригланами, на плечах которых держится могучая Церковь Империи. Этот островок цивилизации среди дикой красоты гор был полон мелких противоречий и попыток сосуществования на грани вечных обид и взаимных претензий. Фермы, шахты, охотники и пастухи, лесорубы и ювелиры – они давали городу жизнь. Имперская администрация, гарнизон, полиция и провинциальный суд под началом бургомистра – превращали его в оплот имперской цивилизации.

Но сейчас всё это было довольно неважно. Редкостное единодушие обрушилось на город, как обрушивается лавина в горах. Были забыты обиды, споры, ссоры, взаимные упреки, сословная рознь и родовые различия, всё это отошло на второй план. Город сковал страх.

На протяжении уже трёх месяцев в этом милом краю, среди гор и лесов, пропадали дети. Не всегда бесследно. Иногда местным, испуганным до одури, полицейским доводилось вылавливать из сточной канавы детскую ручку в кружевной перчатке или находить ленту для волос, висящую на ветвях горной ели. И всем становилось понятно – в город пришло зло.

Такое изредка случалось везде. Нельзя сказать, чтобы люди городка Штальвесс были напуганными белоручками. Доводилось им иногда под руководством городского священника гонять нечисть по лесам. А полицейские раз или два в год, в конных патрулях сталкивались с умертвиями, получавшимися из случайных путников, замерзших в лесу или задранных волками. Всякое, в общем, бывало. И о том, что в других местах происходило, тоже слыхали – чернокнижники, еретики, демоны, твари Пучины. Местный святой отец всегда старался держать паству информированной об ужасах внешнего мира.

Но когда в городе начинают пропадать дети, когда матери запирают двери и окна на замки, а сами ночами сторожат у двери, когда в школу бедных крошек водят группами, а учителя потом рассказывают о странных шорохах в коридорах храма науки и постоянном ощущении чьего-то злобного взгляда… Тогда даже очень глупый горожанин понимает – в город пришло зло. Зло, которое не прогонишь топором и факелом, не проткнешь багинетом. Зло, которое не уйдёт и не остановится. Которое будет становиться всё сильнее, пока не поглотит весь город, начав с детей и не оставив никого живого после себя.

Пришёл страх. Страх бессилия. Ни патрули. Ни молитвы. Ни бдительность горожан. Ни запертые ставни. Не помогало ничего. Дети продолжали исчезать. Продолжали умирать. А по ночам в городе видели странные мелкие силуэты каких-то тварей, таящихся в тенях и шастающих по крышам.