Максим Долгов - Кровные узы

Они вошли в комнату, заставленную свечами. В полумраке сгущающихся сумерек помещение было наполнено причудливыми тенями, прячущимися по углам, словно испуганные звери готовые сбежать, стоит только поднести к ним огонь.

В центре комнаты стояла большая кровать, на которой лежала молодая девушка, укрытая одеялом. Ее перебинтованная голова покоилась на подушке, словно София безмятежно спала, не замечая царящей вокруг неё суеты. Белое лицо с потемневшими кругами под глазами, говорило о том, что тело почти полностью обескровлено.

– Что произошло с ней? Мне нужно знать все, – спросил он, ставя свои вещи на пол и обводя взглядом комнату.

– Она упала с лошади, – раздался в ответ детский, почти ангельский голос и Николай, обернувшись в сторону входной двери, увидел девочку лет восьми. Она была одета в красивое светло-бирюзовое платье, золотые локоны падали ей на плечи, а сияющее лицо было настолько милым, что на несколько секунд Чернов позабыл обо всём на свете. Глядя в синие глаза прекрасного создания и, не сдерживая улыбки, он подумал, что вообразить себе не мог, встретить здесь столь прекрасное дитя.

– Как тебя зовут, милая? – спросил доктор, снимая пальто и закатывая рукава сорочки до локтей.

– Лиза, – ответила девочка. Её светлые глаза, в которых отражались огоньки свечей, смотрели с нескрываемым любопытством на гостя, словно ребёнку в действительности приходилось видеть чужих людей очень редко.

– Зайди в комнату и расскажи мне, что случилось с Софией, – попросил Чернов.

Лиза, сделав несколько шагов вперед, кинула беглый взгляд в сторону женщины, проводившей Николая в спальню. Та, словно повинуясь услышанному только ей одной голосу, поспешила выйти из комнаты.

– Мы катались на лошадях, – начала Лиза, остановившись возле кровати сестры. Девочка смотрела на Софию, печальными глазами. – Я и моя сестра Екатерина, мы с ней близнецы.

Лиза улыбнулась, посмотрев на гостя, на то, как тот раскладывал на письменном столе инструменты, колбы и всевозможные препараты.

– У тебя есть сестра – близнец?

– Да. Но она не любит гулять по дому. В основном Екатерина сидит в своей комнате постоянно расчесывает свои прекрасные волосы гребешком.

После этих слов девочка рассмеялась, а затем, вернувшись к кровати Софии, взяла сестру за руку.

– Лошадь чего-то испугалась и встала на дыбы. София упала, ударившись затылком. Мне кажется, Матильда увидела змею.

– Матильда?

Лиза отпустила руку сестры, вновь посмотрев на гостя, она ответила на его вопрос, голосом, по-детски заигрывающим и таким чистым спокойствием, что говорить с Лизой хотелось непрерывно.

– Так звали лошадь, на которой ехала София. Матильда. Наш папенька имел много лошадей. Он давал им самые изысканные клички.

– Матильда действительно красивое имя, – согласился Чернов. Он уже разложил все необходимое и, перенеся больше свечей к кровати, стал ощупывать пульс Софии, затем, приподняв правое веко, оценил состояние зрачка, опередив, что тот ушел сильно вверх. Вернувшись к своему саквояжу, он стал вынимать колбы с резиновыми трубками.

– Может быть, София просто не умеет ладить с животными, – сказала Лиза, наблюдая за действиями гостя с интересом.

Николай пожал плечами, вставляя трубку в колбу:

– Милая, будь добра, попроси кого-нибудь принести теплой воды и ещё … – он осмотрел комнату, застыв на мгновение. Лизы уже здесь не было, дверь закрыта и только свечи всё сильнее создавали тени, заменяя собой уходящее за кроны сухих деревьев солнце.

Николай собрал аппарат для переливания крови, установив его возле кровати. Затем передвинул кресло на такое расстояние, чтобы резиновые трубки дотягивались и до него. Воткнув иглу в вену на руке Софии, он сел в кресло вторую иглу, воткнув себе в руку; закрыл глаза, включив хитроумное устройство, совсем недавно собранное им самим по доработанным чертежам отца – Чернова Григория Яковлевича.

Кровь тоненькой струйкой побежала по трубке в колбу, а затем устремилась дальше в руку Софии, где попав в вену девушки, распространялась по всему ее организму, соединяя собой две жизни, которые отныне будут существовать в этом прекрасном, юном теле.

Отдавать часть себя, как духовно, так и физиологически, вот чему учил Григорий Яковлевич, говоря с трибуны университета о том, что плоть человеческая, способна помочь любому, если знать, как поделиться ею. Подобные высказывания воспринималось как ересь сумасшедшего. Многие отцы медицины, посмеивались над практическими действиями Чернова Григория, ровно до тех пор, пока мужчина не оставил этот мир, завещав все свои труды единственному сыну, идущему по его стопам.