Арман Цыбульский - Цыганка во тьме

Полная бабка, лежавшая на койке в углу палаты, с каждым выдохом стонала. Казалось, что стон был просто звуковым сопровождением её дыхания. Возможно, она спала, потому что кроме этих выдыхаемых звуков больше не подавала признаков жизни, а возможно, была в бреду. Сёстры, изредка заглядывающие в палату, не обращали на неё никакого внимания.

Другая пациентка расположилась на койке у противоположной к Тётке стены. Это была солидная женщина. Полусидя она читала книгу, но украдкой, поверх очков, поглядывала на цыганок, которые вели себя в палате уверенно, будто у себя дома, при этом абсолютно не обращая внимания на неё. Где-то внутри, несмотря на то, что самой было абсолютно не до цыганок, ей вдруг захотелось показать, что человек она не простой, имеет серьёзную должность и находится при власти. Захотелось осадить женщин, чтобы они не чувствовали себя так уверенно в её присутствии. Но рационализм взрослого человека не позволил этому желанию реализоваться. Проще было о нём забыть, чем глупо выглядеть, без причины и не к месту рассказывая о себе. Она просто стёрла эти мысли из своей головы и попыталась отвлечься на чтение.

Тётка заворочалась, тяжело выдыхая.

– В себя приходит! – тонким голоском сообщила остальным сёстрам Анжела. Обе сестры подвинулись ближе к койке.

Старая цыганка с трудом раскрыла глаза и увидела перед собой всех трёх племянниц. Больничная вонь ещё до того, как сознание вернулось, сверлила из внешнего мира во внутренний, как ненавистный сосед с перфоратором.

– Что случилось? – спросила Тётка.

Молодые цыганки с озабоченными лицами запричитали: «Мы уж и не рассчитывали!», «Хорошо, что так ещё!», а у самих в глазах читалось любопытство.

– Что? – нетерпеливо переспросила Тётка.

Племянницы резко замолчали и переглянулись между собой:

– Померла ты! – откликнулась первой Ира.

– Сердце двадцать минут не билось! – словно вспомнив о своём старшинстве, поспешила ответить Галя. Но Анжела её оборвала:

– Ты что, дура что ли? Какие двадцать минут? После двадцати минут уже не откачаешь! Две минуты!

Галя мгновенно надулась, испытав неловкость, но, признав свою ошибку, быстро забыла эту дерзость младшей сестры:

– А две? – она усмехнулась исподлобья, – Ну, я что понимаю?.. Где две, там и двадцать.

– Да тише вы, сороки! – хрипло протянула Тётка. Племянницы замолчали, вспомнив о предмете своего любопытства. Более выдержанная Ира снова первой высказала то, о чём стеснялись спросить другие сёстры.

– А мы идём к тебе в больницу и думаем: вот очнёшься, что-нибудь сможешь рассказать?.. Видела ты чего? Как все говорят: туннель, свет в конце, умершие родственники?

– Кхэн (Кхэн цыг . разг . – да ну.)! – ответила Тётка, – Ерунда это всё.

– Как ерунда? – разочарованно переспросила Анжела.

Цыгане – народ парадоксов, искусно сочетающий несочетаемое. Они и очень верующие, и при этом очень суеверные. Поэтому и слухам о том, что после смерти человек должен пролететь через туннель на свет в его конце, а там встретиться со своими умершими родственниками, которые отведут его на суд Божий, они верят практически безоговорочно. Когда Тётка отмахнулась от того, что должно быть наверняка, это не просто разочаровало, а практически поразило всех троих.

– Да так! Ерунда! Нет там ничего – тьма одна и всё.

– Тьма и всё? – недоверчиво и разочарованно переспросила Галя.

– Да, тьма и всё. – пытаясь поставить точку в разговоре, Тётка отвернулась от племянниц к стене. Те недоверчиво завздыхали, мол, может, и не было никакой клинической смерти. Эти вздохи заставили старую цыганку подумать: «Но ведь это не всё! Сказать? Не поймут…». Вместе с последней фразой она уже снова переворачивалась к племянницам лицом. Те посмотрели с надеждой.

– Это не простая тьма… – задумчиво проговорила Тётка. Родственницы с нетерпением уставились на неё. «Вот было же всё-таки что-то! Видела что-то!» – тяжеленный подкатывающийся камень разочарования замер и не успел раздавить смысл жизни каждой из племянниц… – Да что вам, дурам, объяснять-то – всё равно не поймёте! – Старая цыганка, видя глаза женщин, жаждущие подтверждения мифов, мгновенно пожалела о том, что собралась высказать свои мысли, – Идите уже по домам! – буркнула она.

– Тётка, ну что, тебя уговаривать? А может, мы только и ждали того, что ты скажешь! А ты, как гаджюшка (Гаджюшка – от цыг . «гади» нецыганка.), заговорила. «Нет там ничего»… Это гадже ни в Бога, ни в чёрта не верят, а если ты переступила черту и в памяти твоей осталось что-то – расскажи. Ведь у всех у нас есть умершие родственники, которые нас однажды должны встретить! Объясни нам, дурам, а то, глядишь, и поймём! – с сарказмом бросила вызов Тётке Галя.